Встреча на лыжне

Этот парень на фотографии, которую я случайно увидел в Интернете, мне показался вроде бы знакомым. Сначала подумал, что я учился с ним в одной школе, но потом вспомнил… лыжные ботинки.

Это были зимние каникулы в начале 1941 года. С приятелем-одноклассником Мечиком Вевелем мы катались на лыжах в окрестностях города где-то возле Большого Стахова. Там нам повстречался наш учитель по 1-й школе, преподававший физкультуру, Витольд Гаврилович Бутвиловский. Он катался не один, а с парнем, которого Витольд Гаврилович представил нам как Григория Григорьевича. Мечик при этом рассмеялся, заметив, что как-то странно называть по имени отчеству своего ровесника (по виду этот молодой человек выглядел лишь чуть старше нас). Выяснилось, что наш новый знакомый после окончания физкультурного техникума то ли преподает, то ли будет преподавать физкультуру в медшколе и, следовательно, называть учителя только по имени вроде бы не принято. Но личность нового знакомого нас мало интересовала. Зато у нас возникла зависть к его коричневым лыжным ботинкам. Это была не обычная спортивная обувь, а специально изготовленная для ходьбы на лыжах. Ботинки отличались тем, что были похожи на носорогов, так как носки имели слегка загнутые в виде крючка отростки, которые предотвращали соскальзывание крепежных ремней. Я спросил тогда у Витольда Гавриловича, почему у него таких ботинок нет и где их можно приобрести. Ответил, что его эти ботинки не интересуют и приобретать их не собирается. А вот Григорий Григорьевич сказал, что такие ботинки очень удобны, но они не его, а казенные.

Мечик Вевель

В. Г. Бутвиловский

После той прогулки нового знакомого я не встречал, в отличие от ботинок, которые не раз видел у лыжников. Теперь таких ботинок нет, потому что усовершенствованные лыжные крепления сделали их ненужными.

После войны я с болью в сердце увидел Витольда Гавриловича в бане, где он работал билетером. Про спорт ему пришлось забыть из-за тяжелого фронтового ранения – он потерял ногу. Мы поговорили минут 15 и, походя, вспомнили и лыжный моцион возле Большого Стахова. При этом Витольд Гаврилович спросил, не слышал ли я хоть что-либо о Григории Григорьевиче. Нет, в то время я не мог сказать о мимолетном знакомце абсолютно ничего.

Но теперь, спустя много-много лет, благодаря Интернету и публикациям, Витольд Гаврилович мог бы узнать немало интересного.

Вскоре после начала войны физрук из Борисовской медшколы Григорий Григорьевич с непривычной фамилией Зобач попал к немцам в плен. Ему был тогда 21 год. Видимо, пленник не пылал особой симпатией к советской власти, которая расстреляла его отца как врага народа. Вероятно, поэтому он и оказался на службе абвера. Окончив Катынскую разведшколу, которая готовила шпионов для засылки в тыл Советского Союза, Зобач 7 октября 1942 года был заброшен в один из районов Калининской области под именем сержанта госбезопасности Григория Григорьевича Кондратьева. Однако развернуть свою шпионско-диверсионную деятельность ему не удалось, так как был своевременно задержан.

Нет, его не судили и не расстреляли, а перевербовали. Зобач стал советским разведчиком и принял участие в радиоиграх, дезориентируя врага. Он участвовал в операциях под кодовым наименованием «Монастырь» и «Курьеры», за что был удостоен боевой государственной награды. Кстати, сын Зобача Георгий, известный петербургский спортсмен и тренер, располагает сведениями, что его отец был награжден и гитлеровским орденом.

По окончании войны двуликому Янусу не разрешили жить по своему выбору, а сослали в далекий Норильск, но в 1962 году власть милостиво пересмотрела свое решение. Зобач с семьей поселился в Ленинградской области и стал работать инструктором физкультуры на заводе. Умер в 1976 году, прожив всего 54 года.

Вот как бывает: встретишь неприметного человека, а потом спустя много лет узнаешь о нем потрясающую историю.