Рапорт, полученный генералом немецкой разведки Лахаузеном

24 октября 1941 г.

Рапорт о казни евреев в Борисове

С пятницы 17 октября по понедельник 20 октября я находился в Борисове по служебным делам. По прибытии туда в пятницу, начальник местной полиции Эгоф, незадолго до этого назначенный СД на эту должность, информировал меня, что в ночь с воскресенья на понедельник все евреи Борисова будут расстреляны. На мой изумленный вопрос возможно ли за одну ночь отправить на тот свет 8000 человек в организованном порядке он ответил, что это не впервой, и вместе со своими людьми он справится с поставленной задачей; в этом деле он больше не профан. Я также выяснил, что казнь 1500 евреев временно отложена, т.к. они являются специалистами: сапожниками, портными, кузнецами, слесарями, мастеровыми другими словами и которые необходимы для восстановления страны. Эгоф также вручил мне приглашение на «Банкет немецкой полиции», который должен был состояться в борисовском ресторане в воскресенье 19 октября в два часа дня.

Я уже знал Эгофа по моим визитам в Борисов. Как-то высшим командованием некой армии он был назначен бургомистром Зембина, местечка, расположенного в 25 километрах от Борисова. А до начала войны, как немец Поволжья, работал учителем немецкого языка в зембинской русской школе.

Несмотря на то, что акция ликвидации евреев держалось в секрете, в гетто об этом стало известно уже в субботу рано утром. Когда я отдавал в починку свои сапоги еврею-сапожнику, который жил на улице, ведущей на аэродром, я узнал, что делегация евреев была уже в пути к бургомистру Станкевичу и к начальнику полиции Эгофу с целью получить отсрочку казни и успеть подать прошение генералу. Однако сапожник не знал, о каком генерале шла речь.

Он только сказал мне, что евреи считают невероятным, будто Адольф Гитлер или генерал могли отдать приказ о расстреле этих 6500 евреев. Как мне стало известно позднее, бургомистр Станкевич обещал им поговорить об этом с генералом и добавил, что от себя он только может отметить, что поведение евреев, оставшихся в зоне его полномочий стало образцовым во всех отношениях. Под «поведением» он имел в виду порядок в гетто, выполнение работ, возложенных на евреев, выплата налогов в размере 300,000 рублей, сдача золота, серебра и т.д., что было полностью выполнено.

В субботу я посетил уже упоминавшийся выше «Банкет немецкой полиции», скорее не с целью попить пива или водки, а чтобы понаблюдать со стороны, поскольку я знал заранее, во что выльется это мероприятие.

Из т.н. видных горожан здесь присутствовали: спец. уполномоченный СД Берг Вогельсанг с женой, бургомистр Станкевич, начальник полиции Эгоф.

Кроме того, присутствовали помощник начальника полиции Ковалевский, большое число полицейских с женами, невестами или подружками, много немецких сержантов и множество других людей.

Это была шумная пьянка. Я завел беседу с уже упомянутым русским, Ковалевским, пожилым полицейским царского времени. Он оказался симпатичным, спокойным и сдержанным человеком 62 лет. Он поведал мне, между прочим, что банкет должен закончиться к 9 часам, т.к. «великое дело» намечено назавтра. К. попросил меня проводить его домой после вечеринки, поскольку он очень хотел выговориться. После того, как я сделал замечание нескольким членам Вермахта за непристойное поведение и т.к. никто не ожидал от меня, что я продолжу быть свидетелем этого безобразия, я покинул это место около 5 часов после полудня и вернулся к 8-и, чтобы проводить К. домой. В течение двух часов я беседовал с К., мы обменялись воспоминаниями о царском времени, о боях Белых с Большевиками, а также говорили о нынешней ситуации. Точка зрения К., который оказался поклонником всего немецкого, в особенности Адольфа Гитлера и германского Вермахта, полностью совпадала с моей; это был по-настоящему преданный человек.

После того, как я распрощался с К., я вернулся к себе и беседовал с хозяином квартиры допоздна. Так между всем прочим я узнал, что несколько дней назад "Buessing Hall"[?] сгорел, а на следующую ночь и "Opel Hall"[?], и вдобавок еще одно здание, в котором ранее располагалась кухня Вермахта. Конечно, мы говорили о предстоящем расстреле евреев, что было также известно гражданскому населению. Возможно, сказанное им, выражало позицию того вечера всех неевреев, живущих в Борисове: «Пусть они погибают, они много плохого нам наделали!»

Вот что случилось на следующее утро. Стрельба началась в 3 часа ночи. Первыми вывели мужчин. Они были вывезены на место казни на русских машинах в сопровождении людей из борисовской полиции, которые были проинструктированы для этого. Поскольку таких людей не хватало, было прислано подкрепление из соседних полицейских участков, из Зембина и других мест. Они отличались хорошо известными красно-белыми нарукавными повязками и были вооружены винтовками или автоматами. На Полоцкой улице, ведущей к аэродрому я видел эти машины, загруженные женщинами и детьми. Машины сопровождались полицаями, один из которых сидел сверху вместе с людьми, держа наготове автомат. Женщины и дети всех возрастов плакали и всхлипывали и взывали о помощи, как только видели кого-либо из германского Вермахта. Таким образом, в течение всего дня одна машина двигалась за другой в направлении места казни, которое располагалось в лесу около бывшего штаба армии группы «Центр». Помимо того, т.к., по-видимому, не хватало машин, а время поджимало, полицаи гнали группы женщин и детей по уже упомянутой улице и подгоняли их при помощи железных прутьев. На окраине гетто, на той же самой улице группы еврейских женщин и детей, даже младенцев на руках матерей стояли готовыми к транспортировке. Выстрелы издалека были слышны весь день, женщины и дети плакали, машины сновали по улицам, забирая новые жертвы - и все это на глазах гражданского населения и немецких военных.

Оцепление, возможно, планировалось, но не могло быть выполнено, т.к. противоположная сторона улицы, а также боковая улица были заселены неевреями. Глаза наблюдавших выражали безразличие или ужас, т.к. происходящее на улице действительно было ужасающим.

Вечером, предшествующим карательной акции, неевреи, по-видимому, полагали, что евреи заслуживают такой участи, но на следующее утро их реакция была следующей:
"Кто приказал это сделать?" "Мыслимо ли расстрелять за раз 6500 евреев?" "Сегодня черед евреев, а когда наступит наш?" "Что эти несчастные евреи натворили? Все они делали свою работу. А по-настоящему виновные наверняка в безопасности!"

Акция продолжалась в течение всего понедельника. К вечеру выстрелы слышались не только со стороны леса, стреляли уже и в самом гетто и почти на всех улицах города. Чтобы избежать гибели многие евреи вырвались за пределы гетто, пытаясь каким-либо образом спастись. В тот вечер и в течение всей ночи даже члены Вермахта не рисковали выходить на улицу, чтобы не попасть под пули перевозбудившихся полицаев. Приблизительно в 10 часов в городе бушевал огонь, и продолжалась короткая стрельба. Несколько домов горели в гетто и в соседстве от гетто по неясной мне причине.

Я вынужден добавить, что немецким солдатам было приказано оцепить гетто для предотвращения бегства евреев. Один из сержантов рассказал мне, что два еврея были пойманы и отправлены в полицейский участок для последующего расстрела. Стрельба продолжалась всю ночь. Во вторник утром около 8 часов я вновь оказался свидетелем того, что происходило вчера. Безусловно, не все евреи были убиты. Много машин было возвращено из леса, загруженных одеждой убитых. Таким образом, каждый мог увидеть то, что произошло. Одежда была отправлена на городской склад. Во многих местах гетто уже наблюдались кучкующиеся группы евреев в ожидании расстрела.

Говорили, что несколько евреев покончили с собой в протекающей рядом Березине. Наиболее страшные сцены карательной акции происходили в самом гетто. Согласно отчету, все специалисты были убиты, или, по крайней мере, большинство. Это подтверждается тем, что, посетив, в сопровождении двух полицаев, дома портного и сапожника на главной улице, я увидел, что колючая проволока сорвана, а дома покинуты. Вид этих домов не поддается описанию.

Чтобы разузнать подробности это акции я затеял разговор с двумя полицаями, и они поведали мне следующее:

Несколькими днями раньше русские военнопленные вырыли в лесу несколько огромных могил около 100 метров длиной, шириной 5 метров и глубиной 3 метра. Согласно рассказу этих очевидцев, казнь происходила следующим образом:

Первые жертвы, приблизительно 20 мужчин, должны были раздеться до нижнего белья и спрыгнуть в яму. Их расстреливали сверху. Конечно, эти убитые или полу-убитые люди падали беспорядочно. Следующие должны были выстраиваться так, чтобы сэкономить как можно больше места. И так далее. Когда нижний ряд ямы был заполнен, евреи должны были засыпать тела слоем песка и утрамбовать сверху тела и песок. Это была наиболее страшная картина! Незадолго до моего отбытия на фронт я встретил двух немецких солдат, рядового и капрала, которые, любопытства ради, наблюдали за происшедшим с близкого расстояния. Они полностью подтвердили полученную мной информацию. Они также рассказали, что полицаям выдали огромное количество спиртного, иначе они вряд ли справились бы со столь трудной задачей! Жители Борисова считают, что полицаи обогащаются за счет ценностей, оставленных евреями, как золото, серебро, меха, одежда, кожа и т.п., как они делали это во время предыдущих расстрелов. Более того, говорят, что большинство из них были коммунистами, но никто ни посмел донести, т.к. были запуганы. Большая часть населения хотела бы, чтоб наиболее важные посты были заняты немцами.

Подпись.
Зеннекен.
Вахмистр, переводчик с русского языка разведки военного округа В.

Постскриптум: Поговаривают, что освободившиеся в Борисове дома евреев будут подготовлены для евреев из Германии, которые будут ликвидированы таким же образом, как и евреи Борисова.

Перевод на русский язык специально для этого сайта В. Ладыженского