Последние дни Изи Харика

Это занимающее целый квартал здание, которое тщательно, но ненавязчиво охраняется, знакомо, вероятно, всем, кто бывал в Минске и гулял по главному столичному "променаду" (теперь по указанию президента Лукашенко он называется проспектом Независимости, что является уже пятым его именем в топонимической чехарде). Там размещается Комитет Государственной Безопасности Беларуси и хранятся дела мучеников сталинского террора.

Дату начала войны и день вступления оккупантов в столицу Белоруссии разделяла неделя, но прострация, в которой оказались руководители республики, не позволила организовать эвакуацию населения и важнейших объектов столицы. Врагу были оставлены почти все ценности. Однако дела расстрелянных узников КГБ были вывезены и сохранены. Мне, признаюсь, это кажется странным. Ведь огромный ворох этих документов целесообразнее было сжечь, так как каждый стремится избавиться от кровавых следов собственных преступлений. Но не сожгли, оставили для потомков.

В 1993 году мне неоднократно приходилось посещать то огромное здание, которое вы видите на снимке. Меня встречал офицер в цивильной одежде по фамилии Климович. Он оказался интересным собеседником, и у нас сложились самые доверительные отношения.

Николай Михайлович усаживал меня в отдельной комнате, приносил нужную мне папку и уходил, оставляя наедине, что, не скрою, меня удивляло. Возможно, за мной наблюдал скрытый глазок телекамеры.

Обливаясь холодным потом, я просмотрел много архивных папок, и одна из них была делом Исаака Давидовича Харика.


Изи Харик - один из основоположников советской еврейской литературы, поэт, редактор журнала "Штерн", член ЦИК БССР, член-корреспондент Академии наук республики - писал в автобиографии, что родился в 1896 году (современные источники почему-то указывают 1898-й) в местечке Зембин в семье портного, что начинал работать в Борисове.

Сегодня уже вряд ли кто-либо помнит, что Харик был фармацевтом, работал в Борисовской аптеке и короткое время был даже ее заведующим. Кстати, в этой аптеке работала и моя мать, которая не раз вспоминала о нем как о человеке добром, эрудированном, любившем литературу, увлекавшемся стихами.

Потом Изи Харик учился в Москве и стал профессиональным литератором. Избрав местом своей деятельности столицу родной республики, он приобрел широкую популярность не только стихами и поэмами, но и активной общественной работой.

В разных источниках говорится, что Харик умер в 1937 году, а эта зловещая дата всегда требует более точных сведений. Поэтому я и взялся рассказать в краткой форме о последних днях моего известного земляка.


Иван Кунцевич

Начну с постановления оперуполномоченного следственного отдела управления госбезопасности НКВД БССР сержанта Кунцевича, в котором содержались такие слова: "Харика Исаака Давидовича, 1896 года рождения, еврея, редактора журнала "Штерн", проживающего в г. Минске, Советская ул., д. 148/19, кв. 52 - подвергнуть обыску и аресту и привлечь в качестве обвиняемого".

Это постановление санкционировано военным прокурором 4 августа 1937 года, но осталось неясным, почему его исполнение задержалось более, чем на месяц, когда появился новый документ.

Ордер № 3039.
11 сентября 1937 г. Действителен 1 сутки.
Выдан мл. лейт. госбезоп. тов. Шейнкману.

Вам поручается произвести обыск и арест гр-на Харика Исаака Давидовича, прож. г. Минск, Советская, 148/19, кв. 52.
Всем органам Советской власти и гражданам БССР надлележит оказывать законное содействие предъявителю ордера при исполнении возложенных на него поручений.

Народный Комиссар Внутренних Дел БССР Берман

Но Харика в Минске не оказалось. Он проводил отпуск в Пуховичском районе в Доме отдыха литераторов. И вот туда в районное отделение НКВД по телефону последовало соответствующее распоряжение.

А тем временем в минской квартире шел повальный обыск. Унесли многое: паспорт № 643002, членский билет Союза писателей № 86, удостоверения, значки, множество записных книжек и блокнотов, грамоты и приветственные адреса, книги, папки с рукописями, 105 фотоснимков, письма, радиоприемник, деньги в сумме 900 рублей.

Через четыре дня Харика вызвали на допрос. Протокол не вели, Вероятно, потому, что арестант недооценил способностей следователей и нужных показаний не дал. Но проходит еще два дня, и 17 сентября рождается заявление на имя народного комиссара внутренних дел Бермана: "Я после некоторого запирательства сегодня решил рассказать добросовестно следствию о том, что являюсь участником контрреволюционной троцкистской террористической организации. О своей контрреволюционной работе, а также других известных мне участниках организации, я дам показания..."

Заявление написано пространно и сумбурно. Его содержание и стиль создают впечатление, что писал его Хлестаков или не вполне нормальный человек, но во всяком случае не Харик, однако его почерком, хотя и каким-то прыгающим, неровным. Скорее всего, заявление писалось под ударами профессиональных костоломов.

Тем не менее, именно это заявление явилось прелюдией к последующим допросам, очным ставкам, показаниям свидетелей, которые также находились под арестом. Главные из них - зам. наркома просвещения Х. М. Дунец и известный литератор, ответственный секретарь Союза писателей БССР проф. Я. А. Бронштейн.

Пожелтевшие протоколы давнего времени высвечивают четкие подписи обвиняемого и свидетелей под признаниями в чудовищных преступлениях, которые не поддаются воображению. Эти документы пронизаны разоблачениями деятелей литературы и искусства. Здесь и редактор минской еврейской газеты "Октобер" И. П. Ошерович, и редактор московской еврейской газеты "Дер эмес" М. И. Литваков, и режиссер М. Ф. Рафальский. Писатели Моисей Кульбак и Шолом Аш названы агентами польской разведки, а Макс Эрих и Лев Зискинд - немецкими шпионами. Национал-фашистами признаны Андрей Александрович и Михась Чарот, а в качестве их сподвижников указаны Бровка и Глебка.

27 октября 1937 года Харику было вручено обвинительное заключение. Вот четыре пункта высосанного из пальца обвинения:

  1. активное участие в контрреволюционной террористической организации, осуществившей убийство С. М. Кирова;
  2. вхождение в состав группы, подготовлявшей теракты над маршалом К. Е. Ворошиловым и председателем ЦИК СССР М. И. Калининым;
  3. связь с агентами иностранных разведок Зискиндом и Эриком;
  4. проведение активной контрреволюционной деятельности в литературе и печати.

Иван Матулевич

А вечером 28 октября 1937 года в Минске состоялась выездная сессия военной коллегии Верховного Суда СССР. Председательствовал корвоенюрист Матулевич, а рядом восседали диввоенюрист Миляновский, бригвоенюрист Зарянов, а также секретарь суда военюрист 2 ранга Кудрявцев.

Процесс был закрытым и более, чем скорым. Дело слушалось без участия сторон и вызова свидетелей. Заседание началось в 17 часов 45 минут, а через 15  минут все закончилось. За это время, если верить протоколу, было оглашено обвинительное заключение, разъяснены права подсудимого, заслушаны его объяснения, последнее слово, а после совещания объявлен приговор. И все это за 15 минут!

Впрочем, проще было обойтись вообще без всякого судебного фарса, потому что еще до суда, 21 октября 1937 года, был подготовлен список из 56 белорусских деятелей, которых предлагалось расстрелять. Под № 52 там значился Харик Исаак Давидович. Расстрел был санкционирован собственноручными подписями Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова, Микояна.

Выстрел государственного палача прозвучал на следующий день. Одновременно были расстреляны Дунец и Бронштейн. Такая вот история, которую, основываясь на документах, следует дополнить.

Подписи лиц, предписавших расстрелять поэта Изи Харика
(документ хранится в Архиве Президента Российской Федерации).

Уже упоминавшийся сержант Кунцевич Иван Игнатьевич был повышен в звании и должности, став начальником отдела. Однако в 1939 году его карьера оборвалась арестом (как известно, в органах внутренних дел кадры обновлялись специфическим образом). И вот что показал на допросе 1 апреля 1939 года сослуживец бывшего сержанта некто Быховский: "Я лично видел, как Кунцевич и его напарник Шейнкман повалили Харика на пол и жестоко избивали нагайками".

Военный трибунал Белорусского военного округа за нарушение революционной законности приговорил Кунцевича к расстрелу. Однако в Москве приговор отменили, и наказание снизили до 8 лет лишения свободы.

Ну, а следы Шейнкмана затерялись где-то в Читинской области. Добавлю, что судьи Изи Харика Иван Матулевич и Иван Зарянов в 1955 году были исключены из партии и лишены генеральских званий, однако нашли себе другую работу, обустроив себе дальнейшую жизнь. А третий судья, председатель Военного трибурала Белорусского военного округа Бронислав Миляновский 3 августа 1938 года был арестован, обвинен в принадлежности к антисоветской организации и 3 октября 1939 года приговорен к 8 годам лишения свободы. Освобождения не дождался - 6 марта 1941 года умер в заключении. В 1941 году, к удивлению, посмертно реабилитирован, так как обвинение было высосано из пальца. А вынесение неправосудных приговоров, как это делал Миляновский, тогда преступлением не считалось.

Изи Харик был реабилитирован летом 1956 года. Вышла на свободу и его жена Дина (умерла в 2003), которая отбывала многолетнее заключение как ЧСИР (кошмарная аббревиатура - член семьи изменника Родины).

Дина Харик. 1956


Дом в Зембине, где родился Изи Харик. Крайняя справа - Дина Харик

Были у них и дети. Когда их оторвали от родителей, Юлику было три с половиной, а Додику - полтора года. Судьба их неизвестна. Они исчезли в горниле войны.

Страшные факты! Но произведут ли они впечатление на тех, кто давно тоскует по пресловутой эпохе?

2005-2017 © Александр Розенблюм


© При копировании ссылка на автора обязательна