А мог бы умереть героем

Я хотел взглянуть на его внешний облик, который иногда тоже о чем-то говорит. Но даже в крупнейших библиотеках России опытные библиографы, просмотрев множество источников, не смогли найти фотографию этого человека. Нет ее и на памятнике, который можно увидеть на участке №12 Ваганькова кладбища в Москве. Здесь покоится генерал-лейтенант юстиции Чепцов Александр Александрович.

Что можно сказать об этой высокопоставленной персоне?

Читал, что некий древний мыслитель, размышляя об умерших, создал крылатую фразу: «О покойниках или хорошо, или ничего.» («De mortuis aut bene, aut nihil»). Этот афоризм широко известен. Но мало кто знает, что впоследствии его автор счел более справедливым несколько иное выражение: «О мёртвых - правду!» («De mortuis - veritas!»)

Мне больше по душе второе изречение. Поэтому скажу правду и о Чепцове, которую, впрочем, и никто не скрывал. А эта правда в том, что он председательствовал в одном из самых постыдных судебных процессов, ярко отражавшем политику государственного антисемитизма Советского Союза. Это был «суд» над группой ярких представителей ЕАК - Еврейского Антифашистского Комитета.

Этих общественных деятелей сочли преступниками только за то, что шли не по пути ассимиляции, а стремились сохранить и развивать свою национальную культуру и искусство. Никакого криминала, согласно замечательным советским законам, их действия и поступки не содержали. Это в «тюрьме народов», как в Советском Союзе было принято называть царскую Россию, открыто действовали многочисленные законодательные установки, ограничивавшие права евреев, а славная Сталинская Конституция провозглашала равенство всех народов. На бумаге! Секретом Полишинеля были депортация и лишение куцей автономии целых народов, и ущемление их элементарных прав.

Евреев не выселяли и не обязывали носить опознавательные знаки, но после войны была создана такая ситуация, что они могли упоминаться только в фельетонах и антисемитских публикациях. Сначала их обвинили в космополитизме, а затем, повернув на 180°, приплели национализм. Закрыли еврейские организации, театры, газеты (даже пишущие машинки с еврейским шрифтом уничтожили, а еврейские литеры в типографиях переплавили). Дело дошло до абсурда. Даже на надгробиях запрещалось употреблять еврейские символы. В 1947 году борисовским евреям было разрешено за собранные деньги установить памятник над оврагом, где по приказу нацистских оккупантов расстреляли около 9000 обитателей гетто, но с условием, что упоминания о евреях на монументе не будет. Только спустя 50 лет, когда была отнята власть у коммунистов, на этом памятнике появилось изображение меноры, а на входе в некрополь - звезда Давида.

И в этой обстановке генерал-лейтенант юстиции А.А. Чепцов совершил ошеломляющий поступок, на который никто из его коллег никогда не решался. Убедившись, что порученное ему для судебного рассмотрения дело шито белыми нитками, он приостановил процесс и решил известить об этом руководство страны. Правда, если следовать закону, то суд мог бы и без советов с партруководством вынести оправдательный приговор или направить дело на доследование. Но советские судьи, в т.ч. и Чепцов, знали, что провозглашенный Конституцией принцип независимости судей являлся лишь дымовой завесой для легковерных.

Мнение состава суда Чепцов изложил генеральному прокурору СССР Г.Н. Сафонову, председателю Верховного суда СССР А.А. Волину, председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.М. Швернику, секретарю ЦК ВКП(б) П.К. Пономаренко, председателю комитета партийного контроля М.Ф. Шкирятову, но все они, не желая ввязываться в эту совершенно не нужную им щекотливую проблему, рекомендовали обратиться к секретарю ЦК партии Г.М. Маленкову.

А как мог реагировать Георгий Максимилианович, этот зачинщик и организатор пресловутого «Ленинградского дела», результатом которого был расстрел видных и ни в чем не повинных государственных деятелей?

Маленков скомандовал: этот вопрос решен на политбюро, и извольте его выполнить!

А решение Политбюро было таким: всех обвиняемых, за исключением академика Лины Штерн, расстрелять.

И псевдосудья Чепцов с генеральским званием направился писать заведомо неправосудный приговор, который обжалованию не подлежал.

Закрытый и гнусный процесс продолжался с 8 мая по 18 июля 1952 года, а 12 августа подсудимые, за исключением Лины Штерн, были расстреляны.

Вот их имена.

	Соломон Лозовский, 74 лет, большевик с 1905 г., замнаркома иностранных дел, замначальника Совинформбюро (СИБ), член ЦК ВКПБ(б), профессор кафедры международных отношений ВПШ, награжденный орденами Ленина и Отечественной войны I степени.
	Исаак Фефер, 52 лет, член ВКП(б) с 1919 г. Поэт, ответственный секретарь ЕАК.
	Иосиф Юзефович, 62 лет, член ВКП(б) с 1917 г., профсоюзный деятель, сотрудник НИИ истории АН СССР и редакции БСЭ.
	Борис Шимиелович, 60 лет, член ВКП(б) с 1920 г., с 1931 г. главврач Боткинской больницы. Награжден орденами Трудового Красного Знамени и Отечественной войны I степени.
	Лев Квитко, 52 лет, член ВКП(б) с 1941 г., поэт, награжден Орденом Трудового Красного Знамени.
	Перец Маркиш, 57 лет, член партии с 1939 г., поэт, драматург, награжден орденом Ленина.
	Давид Бергельсон, 68 лет, беспартийный, писатель.
	Давид Гофштейн, 63 лет, член партии с 1940 г., поэт, переводчик, представитель ЕАК на Украине.
	Вениамин Зускин, 53 лет, беспартийный, с 1921 г. - актер ГОСЕТа, после убийства Михоэлса - его художественный руководитель.
	Леон Тальми, 59 лет, беспартийный, один из основателей КП в США, с 1932 г в Москве, главный редактор Издательства иностранной литературы (ИИЛ), сотрудник ЕАК и СИБ.
	Илья Ватенберг, 65 лет, беспартийный, редактор в ИИЛ, переводчик в ЕАК и СИБ.
	Эмилия Теумин, 47 лет, член партии с 1927 г., редактор в СИБ, заместитель редактора «Дипломатического словаря».
	Чайка Ватенберг-Островская, 51 года, беспартийная, переводчица в ИИЛ и в ЕАК, жена Ильи Ватенберга.

После смерти советского Торквемады все они были реабилитированы по мотиву отсутствия состава преступления.

Что чувствовали после этого вершители их трагической судьбы? Коммунистическая партия пока не у власти, но за нее продолжают голосовать миллионы.

Маленков на склоне лет замаливал грехи в лоне церкви. А о Чепцове кто-то сказал: мог умереть героем, но предпочел умереть палачом.