Стихи на одну тему

Бабий Яр

Е. Евтушенко


Над Бабьим Яром памятников нет.

Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно.
Мне сегодня столько лет,
как самому еврейскому народу.
Мне кажется сейчас -
я иудей.
Вот я бреду по древнему Египту.
А вот я, на кресте распятый, гибну,
и до сих пор на мне - следы гвоздей.
Мне кажется, что Дрейфус -
это я.
Мещанство -
мой доносчик и судья.
Я за решеткой.
Я попал в кольцо.
Затравленный,
оплеванный,
оболганный.
И дамочки с брюссельскими оборками,
визжа, зонтами тычут мне в лицо.
Мне кажется -
я мальчик в Белостоке.
Кровь льется, растекаясь по полам.
Бесчинствуют вожди трактирной стойки
и пахнут водкой с луком пополам.
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:
"Бей жидов, спасай Россию!"-
насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ! -
Я знаю -
ты
По сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя "Союзом русского народа"!
Мне кажется -
я - это Анна Франк,
прозрачная,
как веточка в апреле.
И я люблю.
И мне не надо фраз.
Мне надо,
чтоб друг в друга мы смотрели.
Как мало можно видеть,
обонять!
Нельзя нам листьев
и нельзя нам неба.
Но можно очень много -
это нежно
друг друга в темной комнате обнять.
Сюда идут?
Не бойся - это гулы
самой весны -
она сюда идет.
Иди ко мне.
Дай мне скорее губы.
Ломают дверь?
Нет - это ледоход...
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Все молча здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.
И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребенных.
Я -
каждый здесь расстрелянный старик.
Я -
каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне
про это не забудет!
"Интернационал"
пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам,
как еврей,
и потому -
я настоящий русский!

1961

На «Бабий Яр»

А. Марков


Какой ты настоящий русский, 
Когда забыл про свой народ, 
Душа, что брючки, стала узкой, 
Пустой, как лестничный пролет 
Забыл, как свастикою ржавой, 
Планету чуть не оплели, 
Как за державою держава 
Стирались с карты и с земли. 
Гудели Освенцимы стоном 
И обелисками дымы 
Тянулись черным небосклоном 
Всe выше, выше в бездну тьмы. 
Мир содрогнулся Бабьим Яром, 
Но это был лишь первый яр, 
Он разгорелся бы пожаром, 
Земной охватывая шар. 
И вот тогда - их поименно 
На камне помянуть бы вряд, - 
О, сколько пало миллионов 
Российских стриженых ребят! 
Их имена не сдуют ветры, 
Не осквернит плевком пигмей, 
Нет, мы не требовали метрик, 
Глазастых заслонив детей. 
Иль не Россия заслонила 
Собою амбразуру ту ..??? 
Но хватит ворошить могилы, 
Им больно, им невмоготу. 
Пока топтать погосты будет 
Хотя б один космополит, - 
Я говорю : 
"Я - русский, люди!" 
И пепел в сердце мне стучит.

1961

На «Бабий Яр»

С. Маршак (?)


Марков к Маркову летит,
Марков Маркову кричит.

Был в царское время известный герой
По имени Марков, по кличке "Второй".
Он в Думе скандалил, в газетах писал,
Всю жизнь от евреев Россию спасал.
Народ стал хозяином русской земли.
От Марковых прежних Россию спасли.
Но вот выступает сегодня в газете
Еще один Марков - теперь уже третий.
Не мог он сдержаться: поэт-нееврей
Погибших евреев жалеет, пигмей!
И Марков поэта долбает "ответом" - 
Обернутым в стих хулиганским кастетом.
В нем ярость клокочет, душа говорит!
Он так распалился, аж шапка горит.
Нет, это не вдруг: знать, жива подворотня - 
Слинявшая в серую черная сотня.
Хотела бы вновь недобитая гнусь
Спасти от евреев Пречистую Русь.
И Маркову-третьему Марков-Второй
Кричит из могилы: "Спасибо, герой!"»

1961


На «Бабий Яр»

К. Симонов


Две разных вырезки из двух газет.
Нельзя смолчать и не ответить. Нет!

Над Бабьим яром, страшною могилой,
Стоял поэт. Он головой поник.
Затем в стихах со страстностью и силой
Сказал о том, что пережил в тот миг.

И вот другой берётся за чернила.
Над пылкой фразой желчный взгляд разлит.
В стихах есть тоже пафос, страстность, сила.
Летят слова: "пигмей", "космополит".

Что вас взбесило? То, что Евтушенко
Так ужаснул кровавый Бабий яр?
А разве в вас фашистские застенки
Не вызывали ярости пожар?

Или погромщик с водкою и луком 
Дороже вам страданий Анны Франк?
Иль неприязнь к невинным узким брюкам
Затмила память страшных жгучих ран?

Прикрывшись скорбью о парнях убитых,
О миллионах  жертв былой войны,
Вы замолчали роль антисемитов,
Чудовищную долю их вины.

Да, парни русские герои были, 
И правда, что им метрики - листок.
Но вы бы, Марков, метрики спросили -
Так и читаю это между строк.

И потому убитых вы не троньте -
Им не стерпеть фальшивых громких слов.
Среди голов, положенных на фронте,
Немало и еврейских есть голов.

Над Бабьим яром памятников нету,
И людям непонятно - почему.
Иль мало жертв зарыто в месте этом?
Кто объяснит и сердцу, и уму?

А с Евтушенко - каждый честный скажет:
Интернационал пусть прогремит,
Когда костьми поглубже в землю ляжет
Последний на земле антисемит.

1961

Взбудораживший общество "Бабий Яр" Евгения Евтушенко был опубликован 19 сентября 1961 года в "Литературной газете". Это произошло исключительно благодаря мужеству заместителя главного редактора В.А.Косолапова (1919-1980). Отправляя стихотворение в печать, Валерий Алексеевич знал, что за этот поступок он будет уволен. Поэтому свое решение он предварительно согласовал с женой, которая его одобрила. Увольнение последовало незамедлительно после публикации.





2009-2011 © Александр Розенблюм


© При копировании ссылка на автора обязательна