Память на крови

Евреи в истории города Борисова

Проспект и переулок

Мой родны кут, як ты мне мiлы!..
Я. Колас

Эта книга о городе Борисове и его жителях - тех, о которых в СССР до сравнительно недавнего времени писать не дозволялось, а если и писали, то преимущественно дегтем.

Эта книга для борисовчан и тех, кто имеет в Борисове свои корни.

Эта книга для потомков, которые найдут в ней ретроспективную информацию для сравнений и раздумий.

Эта книга не трактат и не бестселлер, а реквием умерщвленным, благословение праведников, проклятие нечестивых.

Главная цель книги в том, чтобы предотвратить забвение предков, чью жизнь преждевременно отняло жестокое лихолетье, - неуспевших, недолюбивших, недоживших. Эта книга - дань их памяти и долг перед уходящим поколением, прошедшим через кошмар самой страшной и кровавой в истории человечества безумной трагедии.

В книге, исходя из ее темы, превалирует национальная канва, но в этой главе читатель заметит и другие акценты. Они, может быть, не гармонируют с предопределенной фабулой, однако, как полагает автор, позволяют взглянуть на родной край не сквозь узкую щель "пятой графы", а из распахнутого окна общего дома.

Для тех, кто жил или бывал в Борисове, нет надобности объяснять, где находится этот сравнительно небольшой белорусский город, разделенный рекой Березиной, весьма известной в истории войн. А для остальных назовем географические координаты исторического ядра этого города: 54°15' северной широты, 28°10' восточной долготы. Но еще проще сказать так: от белорусской столицы до Борисова около 65 километров - менее часа езды на автомобиле в восточном направлении по автостраде Минск-Москва. На полчаса больше длится путь пригородной электрички. От ст. Минск до ст. Борисов - 71 км.

Борисов - город древний. Считается, что он основан в 1102 году полоцким князем Борисом. Пространная летопись Борисова неразрывно связана с историей государств, куда он входил в разное время, - Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, Российской империи, Советского Союза. Однако белые страницы этой летописи не позволяют с достаточной точностью определить, когда же в Борисове появились евреи. Ответ на этот вопрос базируется на предположениях.

Известно, что на нынешних территориях Польши, Литвы, Беларуси евреи стали селиться во времена позднего средневековья. Их привлекало сюда благосклонное к ним отношение польских королей и литовских князей, что объяснялось, разумеется, не каким-то особым чувством любви, а экономическими факторами. Евреи Западной Европы, подвергавшиеся там угнетению и насилиям, снимались с насиженных мест и направлялись на Восток. Сначала это делали состоятельные люди, но затем стали переселяться и бедняки.

Особенно широких масштабов эта массовая миграция достигла на стыке XV-XVI веков. Надо полагать, что тогда первые еврейские семьи появились и в Борисове. Вряд ли их было тогда много, хотя считается, что в Великом княжестве Литовском борисовская еврейская община являлась весьма заметной.

Сохранившаяся конкретная статистика относится к более позднему времени: в 1776 году среди борисовских налогоплательщиков числилось 249 евреев.

Ссылаясь на старые хроники, исследователи (в частности, Ш.Гинзбург) указывают, что родоначальниками еврейской общины Борисова якобы были некие Бененсон, Клибанов и Мазо, сосланные туда за какие-то провинности. Так это или не так, но когда то в Борисове эти фамилии были среди наиболее распространенных, однако появиться они могли только после 1804 года, потому что до этого времени российские евреи фамилиями не обладали.

В 1793 году в результате второго раздела Речи Посполитой Борисов вошел в состав Российской империи, и его жители, как и все население отошедших к российской короне земель, стали гражданами другого государства. Но в отношении евреев необходима существенная оговорка.

Благообразный манифест Екатерины Второй, изданный еще при первом разделе Польши в 1772 году, сохранял евреям их прежние права, т.е. по сути ничего не менял в их привычном при прежних властях образе жизни. Но на деле все оказалось не так.

При царизме ни один из российских народов не подвергся такой законодательной дискриминации, как евреи. Их отнесли к уже имевшейся в российских сословиях категории инородцев, но в правах ущемили неизмеримо более, не считая того, что для них, будто пленных, был создан особый лагерь, названный чертой оседлости. Десятки статей Свода Законов Российской империи (т. IX, ст. 767-816) и Установления о паспортах (ст. 67-75 и приложение к ст. 68) ограничивали гражданские права евреев - запрещали то, что было естественным для других. Дискриминация касалась всех сфер частной и общественной жизни: ограничение передвижения, повышенное налогообложение, преграды на пути к образованию, запреты на профессию, государственную службу и офицерское звание, повышенные квоты при призыве в армию.

Вот примеры, связанные с дискриминацией при исполнении воинской повинности, введенной для евреев в 1827 году.

Согласно закону, призыву подлежали семь рекрутов из каждой тысячи христиан в одном из двух объявляемых ежегодно наборов и десять рекрутов из тысячи евреев при каждом наборе.

В 1886 году при очередном призыве Воинское присутствие в Борисове не досчиталось 15 человек из деревень. Это были дезертиры. Но искать их не стали, а недобор тут же восполнили евреями из тех, которые вообще были освобождены от призыва.

Борисовчанин Вульф Баркан, находясь на службе в армии, выиграл конкурс военных барабанщиков, но ему сказали: -"Молодец! Однако играть ты не будешь, потому что еврей не вправе сопровождать российское знамя".

Даже на национальную одежду еврея был наложен запрет. Имя собственному ребенку еврей тоже не мог дать по своему усмотрению: не дай Бог, оно окажется из христианских святцев.

Интересно, что государственный антисемитизм царизма базировался только на религиозной основе. Отречение от иудаизма с переходом в христианство восстанавливало еврея во всех правах (некоторые эту возможность использовали и завоевывали заметное положение в обществе, в частности, дед Ленина Александр Бланк). Однако, перейдя в православие, еврей был обязан сохранить свою национальную фамилию. Поэтому забавно выглядел в то время человек с характерным шнобелем и по фамилии Рабинович, который посещал церковь и осенял себя крестным знамением. Но таких белых ворон было не много.

А не желавшее менять веру своих предков еврейское население тоже стремилось выжить, несмотря ни на какие ограничения, в т.ч. лишение права владеть землей и заниматься сельским хозяйством.

Занятиями борисовских евреев в процессе выживания были: мелкое ростовщичество (процентники), торговля (перекупщики, базарники, коробейники, мясники), ремесленничество (портные, шапочники, сапожники, шорники, кожевники, печники, каменщики, маляры, часовщики, кузнецы, слесари, столяры и пр.), извоз (почти все легковые и ломовые извозчики, за редким исключением, были евреями), а также обслуживание культа (раввины, проповедники, резники, служки в синагогах и т.п.).

Обладателей сельскохозяйственных профессий искать среди евреев не стоило, потому что законодательство, как уже говорилось, отлучило их от земли и лишило права проживать в деревне (отсюда и знакомые пренебрежительные насмешки: евреи хлеба не сеют, евреи в лавках торгуют). И если отдельные лица добивались такого права, то это были, как правило, ремесленники - кузнецы, портные, сапожники, мельники.

Стремление давних еврейских общин к обособленности хорошо известно. Но в Борисове не было сугубо иудейских кварталов. Православные, католики, иудеи жили по соседству, дом к дому, находили общий язык и пользовались взаимными услугами, как в быту, так и в трудовой деятельности.

Уместно здесь вспомнить и другой неоспоримый факт. Несмотря на униженность своего положения, российские евреи в условиях войн всегда оставались лояльными к своему государству и свой гражданский долг выполняли со всей ответственностью. В период наполеоновского нашествия в 1812 году (тогда евреи еще не служили в армии) борисовская еврейская община за свои средства возвела важный мост и обустроила госпиталь для раненых. В связи с этим община была удостоена благодарственного послания Александра I.

В последующих войнах, которые вела Россия, евреи участвовали уже и в качестве солдат, многие из которых за проявленный героизм удостоились орденов. Были среди них и борисовчане.

Подавляющее большинство еврейского населения Борисова жило в убожестве и нищете. Его жилища располагались, как правило, на окраинах и представляли собой жалкие лачуги, прокуренные и продымленные, часто без пола и даже без оконных стекол (вместо них из рам торчало всевозможное тряпье), а вокруг этих хижин копались в грязи и мусоре чумазые еврейские ребятишки.

Выделялась и другая категория евреев, потому что в жестокой и бескомпромиссной экономической конкуренции были и обогатившиеся победители. Добротные и ухоженные дома богатых евреев находились в центре города и выглядели разительным контрастом по отношению к массе бедняцких строений. Среди богачей находились и благотворители. Добрую память оставили Иосиф Айзенштадт, Самуил Гиршман, Роман Соломонов. Они давали деньги на строительство синагог, содержание богадельни, учебу бедных детей и на помощь больным. На средства богатых горожан были открыты еврейская больница и бесплатная столовая для неимущих.

Но, как все знают, богатые предприниматели прежде всего заботятся о приумножении собственного капитала. Борисов обязан им за появление на рубеже XIX-XX веков всех, за малым исключением, фабрик и заводов, которые действуют и поныне. Евреи явились в этом городе зачинателями крупного лесопильного производства, спичечной, изразцово-гончарной и бумажной промышленности, а также типографского дела и книготорговли. Почти все кирпичные двухэтажные дома в центре исторической части города были построены евреями и им принадлежали.

Преуспевание еврейских дельцов в экономике и преобладание евреев среди ремесленников и торговцев вызывали иногда у борисовчан определенные трения на национальной почве. Но, как правило, сосуществование евреев и славян проходило в Борисове мирно, без громких эксцессов. Вообще в части межнациональных отношений белорусский край выгодно отличался от других регионов черты оседлости.

Этим отношениям, к слову, посвящена изданная в 1918 году брошюра маститого белорусского писателя Зм. Бядули (С.Плавника) "Жыды на Беларусi" - первая литературная работа о евреях на белорусском языке. Однако содержащееся в ней утверждение, будто Беларусь не знала еврейских погромов (стр. 10), с историческими фактами не согласуется. В царские времена антиеврейские буйства происходили в Минске, Бресте, Быхове, Гомеле, Могилеве, Мстиславле, Орше...

Тем не менее, в Борисове погромов, если исключить единичные драки, не было, как и не нашлось документального подтверждения ритуальному процессу, о котором мимоходом упомянул Шолом-Алейхем в своем романе "Кровавая шутка" (часть первая, гл. 31).

Впрочем, погромы в городе и окрестных селениях все же случались, но в уже советское время (например, 16-17 марта 1919 года), да инициировались они не местными жителями. Очень многие крестьяне имели среди городских евреев добрых знакомых и в базарные дни заезжали к ним в гости, о чем свидетельствовали телеги и распряженные лошади в еврейских дворах.

В конце XIX века в Борисове стали появляться проблески социал-демократического движения. Это были политические кружки, привлекавшие молодых рабочих и работниц. Некоторые из них занимались распространением нелегальной литературы и прокламаций. Стали усиливаться споры на предприятиях: рабочий люд требовал у хозяев улучшения условий труда и повышения его оплаты. На спичфабрике "Виктория" начались первые в городе стачки, которые затем распространились на стекольную фабрику Краевского, типографию Шейнемана, гончарный завод Эпштейна и др.

За многими стачечниками был установлен полицейский надзор, а в период событий 1905 года несколько человек подверглись аресту и суду. И совсем неудивительно, что большинство среди бунтарей составляли евреи, которые не хотели мириться со статусом наиболее униженных и угнетенных. Еврейская прослойка была заметна во всех партиях демократического толка.

Но особенно много евреев предпочло вступить в свою национальную организацию Бунд - рабочий союз, сосредоточивший внимание на социальных проблемах еврейского народа. Бундовцы Борисова представляли собой ощутимую силу, которая причиняла головную боль и властям и фабрикантам.

Были среди евреев и такие, которые не верили возможностям улучшения своего положения в России, считая, что только эмиграция может избавить их от бесправия и погромов. Этих влекла Америка. Некоторые борисовчане осели во Франции (но и на французской земле не все они впоследствии смогли спастись от геноцида: одних депортировали в Освенцим, других убили близ городка Титленген).

Около 100 тысяч российских солдат-евреев пали на фронтах разразившейся в 1914 году мировой войны, сражаясь против германской армии (и своих соплеменников, которых в рядах противника было не мало). Сколько среди них погибло борисовчан, никто не подсчитывал.

Катаклизмы военного времени до предела накалили общество и привели Российскую империю к радикальным переменам. В феврале 1917 года произошла революция, осуществившая вековые чаяния еврейского народа. Уже в марте Временное правительство все национальные ограничения в законодательстве России отменило. Трудно представить то ликование, которое охватило евреев, внезапно ощутивших сладость свободы и равенства.

Рассказывали, что в Большой синагоге Борисова в каморке самеса (служки) группа парней устроила по этому поводу бурную тусовку с вином и песнями, которая для одного старика закончилась неприятностью: в чьих-то не в меру радостных объятиях у него хрустнуло ребро.

Между тем события следовали одно за другим. Вскоре власть захватили большевики. Местные богатеи, которым грозила экспроприация, не успели насторожиться, как Борисов оккупировала германская армия.

Странной выглядела эта оккупация. Чужеземцы, понятно, требовали хлеба и перед реквизицией не останавливались. Но и сопротивление борисовчан давало о себе знать, оказываясь небезуспешным. Случалось, что евреи, используя сходство языков и распри в стане противника, договаривались с немцами по трудным вопросам. Поразительно, но однажды группа советских функционеров (Бененсон, Гусев, Сыркин) смогла выпросить у оккупантов 40 винтовок с боеприпасами, что было необходимо для охраны предприятий и предотвращения вывоза оборудования.

Не менее знаменателен и другой факт. Немцы электрифицировали дома на нескольких улицах, и в квартирах борисовчан впервые зажглись отнюдь не "лампочки Ильича".

Германская армия была изгнана из Борисова 2 декабря 1918 года. Оккупация продолжалась менее года и прошла относительно спокойно, усугубив, естественно, хозяйственный хаос, но не оставив слишком заметных человеческих жертв и разрушений.

Последовала непродолжительная передышка, а за нею началась советско-польская война. С 11 августа 1919 го Борисов почти год будет находиться в условиях непрерывных боев, грабежей и погромов. Белополяки, как их тогда называли большевики, планомерным артиллерийским огнем разрушили город в большей его части. В центре целехоньким остался только костел, а все вокруг имело следы прямых попаданий или взрывной волны. особенно пострадали от польских оккупантов евреи, и не только те, которые активно сотрудничали с советской властью. Издевательствам и избиениям нередко подвергался первый встречный. Разбои стали повседневным явлением. До основания была разграблена Большая синагога, многие еврейские дома и лавчонки.

В белорусских источниках встречаются утверждения, что характер бело-польской оккупации выглядел мягче немецкой, и поэтому сопротивление полякам оказалось слабее, а партизанское движение не столь ощутимым. В отношении Борисова такая интерпретация более, чем спорная. Руины жилищ и предприятий, невиданная доселе хозяйственная разруха и множество свежих могил - вот что оставили после себя в городе польские офицеры и солдатня. Преодоление результатов оккупации из-за отсутствия необходимых ресурсов было трудным и долгим.

Но время шло, и стали четко просматриваться деяния узурпированной большевиками власти. Недвижимость богатых была экспроприирована, бедные, получив работу, стали постепенно расставаться с вековой нищетой. Кто был никем, получил доступ к образованию, к заметным и сносно оплачиваемым должностям (особенно это ощутили евреи, которые при царизме о государственной службе могли только мечтать). Словом, перед рабочими засиял светлый путь - школы на родном языке, даже польском, еврейском, литовском, а также рабфаки, библиотеки, клубы, бесплатные амбулатории, дома отдыха. А перед паразитическим классом был поставлен шлагбаум. Паразиты это кто? Буржуа, лавочники, служители культа... Их всего лишили и назвали лишенцами. Мрачная перспектива заставила многих из них сняться с родных мест и искать работы и хлеба где-то вдали. Кое-кому удалось обосноваться в Москве, в других больших городах и, к удивлению, даже вскарабкаться на определенные высоты.

Умер товарищ Ленин. Но слезы просохли, а дело его осталось. Разделались с частными лавочками и кустарями, ограбили и выслали кулаков. Страна, набирая темпы, двигалась вперед, крепла индустрия, давали хлеб колхозы, созданные в добровольно-принудительном порядке.

Размеренно жил и Борисов. Фабричные гудки, цокот извозчичьих лошадей, клаксоны пока еще редких автомобилей, дискуссии в очередях, привычная суета базарного улея, вечерняя музыка в парках и клубах - таким тогда был внешний колорит многих провинциальных городов.

- А моего Оську назначили заведующим завода. Вот ведь какая власть: совсем еще недавно был голодранцем, в хедер до самых морозов бегал босиком.

- А ты слышала, что Мулиного сорванца забрали в армию и послали учиться на эропланщика?

- А кузнец Берка отправил свою дочку учиться на доктора. Бесплатно!

- А разве давали при царе казенные квартиры? Кацманы получили комнату на четырех, большую, светлую, возле самого базара; вот только дров много надо.

Для проведения политики новой власти среди еврейского населения при наркомате национальностей (его возглавлял нарком Сталин) в 1918 году был создан Еврейский комиссариат с разветвленными секциями на местах. Он функционировал шесть лет и весьма "преуспел", особенно в борьбе с религией и языком иврит.

Были еще КОМЗЕТ и ОЗЕТ - государственная и общественная организации, призванные приобщить евреев к земледелию. Тысячи неустроенных добровольцев из городков и местечек по направлению властей в надежде на лучшую жизнь ринулись осваивать свободные земли Херсонщины, Крыма, а также болотно-таежный регион Биробиджана. Были среди этих первопроходцев и несколько семей из Борисова. Однако не все из них выдержали непривычные условия сельскохозяйственного труда и поэтому вернулись домой. Тем не менее новоявленные еврейские колхозы проявили себя с наилучшей стороны, показав образцы производительности и уровня доходов (пройдет время, и еврейское государство Израиль поразит весь мир своими достижениями в области земледелия и животноводства).

В начале 30 х годов КОМЗЕТ и ОЗЕТ были упразднены. Но не потому что их цель была достигнута. Просто интерес державы к еврейским земледельческим делам был потерян. Государству хватало и других забот.

7 го августа 1932 года в Советском Союзе родился пресловутый закон о борьбе с воровством. Расстрел - такой стала кара за хищение социалистической собственности, и только некие смягчающие обстоятельства могли сохранить жизнь расхитителю. В Борисове процессы по этому закону происходили в бывшей синагоге, превращенной в Дом пионеров, куда арестованных пешим порядком по мостовой доставляла конная милиция. Это был акт устрашения по отношению к собиравшимся на тротуарах толпам горожан, которые в мрачном молчании наблюдали за понурым шествием.

Однако никакие, даже самые драконовские законы и безжалостные казни не смогли погасить страсть к воровству, чем еще с давних времен славилась и царская немытая Россия. К сожалению, избавление от такой унаследованной "славы" в обозримом будущем вряд ли возможно. Расплодившиеся потомки знаменитого злоумышленника Дениса Григорьева уже не довольствуются рельсовой гайкой. Их прельщает все, без исключения. Подросток Клионский вырезал в телефонной канализации кусок многожильного кабеля, и половина города осталась без связи. Рабочему спичфабрики Бурову приглянулся клеевой бачок с автоматической линии, и весь цех по производству спичек был надолго остановлен. Такими умопомрачительными примерами переполнена судебная практика. Воруют унитазы с общественных туалетов, навоз у соседей, скамейки из скверов, электросчетчики и лампочки с подъездов, овощи с дачных участков, цветы с клумб и могил... - этот не имеющий конца отталкивающий реестр затрагивает лишь мелкую шушеру. Но народ часто задумывается над другим вопросом: сколько же стоят шныряющие по улицам престижные мерседесы и за какие деньги воздвигнуты в городе и вокруг него шикарные коттеджи, а также невиданные доселе роскошные дачные домища? Рабочий люд, привыкший к нищенской зарплате, не в состоянии поверить, что все это нажито честным путем, и потому изливает свои чувства в духе известных сантиментов: "Кто и так имеет много, тот ворует больше всех" или "Если ты украл доллар, тебя посадят в тюрьму, а если похитил железную дорогу, то выберут в сенат".

Львиная доля правды в этих афоризмах, естественно, присутствует, но следует иметь в виду и знакомую советскому человеку люмпенскую ментальность: "Если у меня нет коня, то пусть его не будет и у соседа".

Но вернемся к довоенному времени. 1937 год. Принята новая Конституция Белорусской Советской Социалистической Республики. Новый герб избавился от излишних нагромождений - уже нет на нем ни польского, ни идиша (вскоре ти языки исчезли также из всех учебных заведений и делопроизводства, а оно, между прочим, в 31 сельсовете республики велось на языке идиш). На безальтернативной и поэтому "самой демократической" основе в стране прошли первые выборы в Верховный Совет СССР. От Борисова в качестве "кухарки", которая, по Ленину, должна научиться управлять государством, туда была избрана малограмотная, но работавшая начальником цеха спичфабрики Катя Журанкова (отчитываясь на собрании избирателей, рассказывала: -"Была в Кремле, каталась на метрe").

Тот же 1937 й в народе прозвали хапуном. Каждую ночь раздавался стук в ту или иную дверь и кого-то уводили в неизвестность. Руководство Борисова было обезглавлено. Вакантные должности занимали другие, но и они по ночам с тревогой прислушивались к каждому шороху за порогом. Аресты производились по количественным разнарядкам и в условиях соревнования - молодец тот, кто обезвредит как можно больше классовых врагов. И обезвреживали в гонках. Партийному властелину Белоруссии товарищу П. Пономаренко разнарядка показалась недостаточной, и он попросил Сталина увеличить зловещий лимит.

В Борисове, как и в других городах, проходили многолюдные собрания и митинги, на которых под аккомпанемент бурных рукоплесканий звучал привычный большевистский одобрямс: расстрелять, уничтожить, раздавить!.

В 1938 году в кинотеатрах Борисова при переполненных залах демонстрировался антифашистский фильм "Профессор Мамлок" - о расовой политике Гитлера. Немногим позже появилась и другая лента на ту же тему - "Семья Оппенгейм". Но очень скоро эти фильмы был сняты с экрана, так как оба будто бы непримиримых режима, фашистский и коммунистический, оказались сходными по духу и нашли не мало общих точек соприкосновения. Сталин и Гитлер договорились о многом, а чего стоила эта договоренность, знают теперь все.

В 1939 м началась Вторая мировая война. По негласному соглашению все тех же вождей Польша была растерзана, и входившая в нее Западная Белоруссия почти бескровно воссоединена с Восточной (помнится, в Борисове тогда стали щеголять привезенными из западных белорусских городов ручными часами и не без гонора кататься на польских велосипедах с диковинными вроде бы деревянными ободами).

Запомнился 1939 й и беженцами. Они почему-то выделялись яркой и пестрой одеждой непривычного покроя. Это были, в основном, евреи, бежавшие из Польши от стремительного нашествия гитлеровцев. Много беженцев (в народе их называли западниками) осело и в Борисове, где им дали приют и работу. Иногда они получали весточки от родственников, оставшихся на оккупированной земле. Письма из Варшавы были помечены штампом с текстом на немецком языке: "Специальное поселение евреев". Родственники писали в таком духе: "Все Менделевичи переселились к бабушке Хае, а стариков Кацовичей взял к себе наш дядя Рувим". Адресатам было хорошо известно, что бабушка Хая и дядя Рувим давным-давно покоятся на кладбище.

В конце того же 1939 года маленькая Финляндия "напала" на Советский Союз (прием явно заимствован: вспомним, как "поляки" напали на германскую радиостанцию, что послужило фальшивым поводом для гитлеровской агрессии против Польши). В Борисове, как и по всей стране, прокатилась митинговая поддержка. Вскоре появились раненые и обмороженные, а также разнеслась весть о награждении за какой-то подвиг борисовчанина Рувима Клионского орденом Красного Знамени. Это была тогда одна из наиболее редких и престижных боевых наград.

Несколько месяцев продолжалась Советско-Финляндская война. Она закончилась в начале весны 1940 го, и северо-западная граница страны была несколько отодвинута. К Советскому Союзу отошел город Выборг. А летом того же года земли империи расширились за счет Бессарабии, Буковины, а также трех государств Прибалтики. Народы Литвы, Латвии и Эстонии по своему менталитету и культуре были чужды большевистским идеалам, но не могли устоять перед ультиматумом вооруженного колосса (находясь в составе СССР, эти республики всегда заметно отличались от других территорий Советского Союза и внешне воспроизводили непривычный колорит Западной Европы).

А тем временем назревала очередная трагедия. В воздухе ощущался запах пороха, но радио и газеты разносили успокоительные реляции, где слухи о грядущей войне назывались провокацией.

22 июня того злосчастного и памятного 41 го погода выдалась тихой и безоблачной. О войне было объявлено в полдень. Уже пылали города и гибли люди, но никаких признаков предстоящих ужасов в Борисове еще не замечалось. Люди с волнением ждали первых информационных сводок, в тайне надеясь на растиражированное заверение маршала Ворошилова, что война с агрессором будет происходить только на его территории. Однако очень быстро стало понятно, что страну ожидают тяжелые испытания. Пересекающую Борисов автомагистраль Минск-Москва запрудил нескончаемый поток беженцев разного пола и возраста, шедших на восток. Время от времени, услышав гул самолетов, они разбегались в разные стороны и бросались на землю. Немецкие пилоты на бреющем полете поливали их свинцом. Отступала армия, бежало мирное население...

Уже упоминавшийся главный белорусский коммунист Пономаренко сообщал тогда Сталину о патриотических настроениях белорусов, проявляющих исключительное бесстрашие и непримиримость к врагу, в отличие от еврейской прослойки, которую "объял животный страх перед Гитлером, а вместо борьбы - бегство".

Про национальность многих тысяч коллаборационистов Пантелеймон Кондратьевич умолчал, но стоит ли вообще комментировать это гнусное сочинение человека, который был среди первых, кто задолго до появления оккупантов сбежал из Минска, оставив население столицы на произвол судьбы?

Кандидат исторических наук Галина Купреева исследовала этот факт, и вот что она выяснила (цитируется по книге "Евреи", изд. "Завигар", Минск, 1997 год, стр. 266-267):

"За три дня до оккупации, в трагическое для народа время, руководители компартии без объявления об общей эвакуации тайно, ночью покинули город. Это беспрецедентный случай предательства руководящих кругов. Такого предательства не позволило себе ни одно уважающее себя правительство оккупированных государств Европы".

После захвата Минска противник быстро продвигался к Борисову. Прибывшая к Березине из Москвы 1 я мотострелковая дивизия под командованием полковника Якова Крейзера вместе с курсантами Борисовского танкового училища двое суток героически сдерживала натиск превосходящих сил. 2 июля 1941 го город пал.

К этому времени при желании можно было бы, вероятно, организовать эвакуацию населения и важнейших объектов, но руководители города пребывали, видимо, в такой прострации, что сами едва не оказались в плену. Лишь военкомат, банк, почта смогли кое-что вывезти (сотрудник сберкассы Гавриил Климкович спас лицевые счета вкладчиков, что впоследствии позволило избавить их от проблем), а все остальное, в т.ч. и весь городской архив, было оставлено врагу.

Многие евреи успели уйти из города в восточном направлении. Но еще больше их осталось. Причины были разными. Одни при отсутствии транспорта не могли покинуть немощных престарелых родителей, других сдерживало безденежье, а третьи, вспоминая оккупацию 1918 года, рассчитывали и на этот раз поладить с немцами.

Первые несколько дней оккупации, после массовых грабежей добра, оставленного в магазинах, складах и покинутых домах, город пребывал в тревожном затишье. В маленькой хасидской синагоге возле реки Сха собралось несколько стариков. Молитва не клеилась, обсуждался только один вопрос: -"Что с нами будет?" Ответа не было. Пока не было.

Антисемитская вакханалия началась очень скоро. Предатель Петр Ковалевский, получивший от оккупантов высокую полицейскую должность, рассказывал после ареста (цитируется по протоколу допроса от 28 июля 1944 г.):

"С занятием немецкими войсками города Борисова в 1941 году, примерно, дней через 20 в городе началось гонение на еврейское население, а затем открытое преследование со стороны немецких властей. В августе 1941 г. неизвестно по каким причинам была схвачена группа евреев в 50 человек и расстреляна. Вслед за этим расстрелом немецким военным комендантом, полковником (фамилию не помню) было приказано всем евреям носить отличительные желтые знаки на груди и на спине. Полиции через бургомистра Станкевича было отдано распоряжение следить за выполнением этого приказания. Не носившие знаков арестовывались и направлялись в тюрьму, где и расстреливались. В конце августа 1941 г. мне было приказано устроить лагерь для еврейского нАселения, так называемое гетто"...

Кстати, следует уточнить, что упомянутые Ковалевским отличительные знаки борисовских евреев, вопреки бытующему мнению, имели форму не шестиконечных звезд , а матерчатых желтых кружков (один на груди слева, а другой на спине справа). Не все могли отыскать ткань такого цвета у себя дома, но те, кто имел, делились со своими соплеменниками.

Когда расстреляли узников гетто?

Руководитель расстрельной акции Давид Эгоф на следствии утверждал, что гетто ликвидировали 9-10 ноября 1941 г. Однако эти даты не совпадают с другими сведениями. Путем анализа и сопоставления разных документов установлено, что "окончательное решение еврейского вопроса" в Борисове произошло в понедельник и вторник 20-21 октября 1941 года (небольшая группа из числа специалистов была оставлена в живых, но не надолго; ее переправили в минское гетто, существование которого тоже являлось лишь краткосрочным фактором).

А жизнь в Борисове тем временем продолжалась и без евреев. Гетто опустело, и через какое-то время ранее выселенные с того места белорусы и русские возвратились в свои дома. В городе свирепствовал террор. На рыночной площади стояла устрашающая перекладина с петлями, которыми время от времени прилюдно умерщвляли непокорных.

Страшное зрелище представлял собой и лагерь военнопленных в казармах по проспекту Революции, где были размещены тысячи голодных, истощенных, раненых, больных, оборванных советских воинов, которые каждый день умирали сотнями. Концентрационный лагерь с массой заключенных был также создан в районе ул. Заводской. Переполнилась и тюрьма. Заключенных расстреливали там на месте или на артиллерийском полигоне.

Но в то же время - об этом не любят писать - в городе работали предприятия, магазины (товары отпускались по карточкам), баня, кабаки, клуб. Драматический коллектив и самодеятельные музыканты периодически выступали со спектаклями и концертами. Играли в футбол. Местная команда играла с немецкими футболистами и не стеснялась у них выигрывать (в матче, который состоялся 13 июня 1943 г., немцы проиграли борисовчанам со счетом 3:5).

Работало несколько белорусских начальных школ. Учителя при трудоустройстве на работу были обязаны письменно заявить. что к жидовской национальности не принадлежат.

Выходила в городе и газета "Новый путь", которая безудержно восхваляла Гитлера и немецкий порядок, а на евреев из номера в номер выплескивала ушаты грязи даже тогда, когда никого из них вокруг уже не осталось (редакторами газеты последовательно были: Н.Гоголев, В.Стригуцкий, Л.Гущин).

Изредка оккупированный город посещали высокопоставленные чины. Бывали здесь Гитлер и генерал-перебежчик Власов.

Оккупантам оказывалось сопротивление. Патриотическое подполье не дремало, добывая разведывательные сведения и нужные документы, устраивая диверсии (в 1943 году, например, была взорвана котельная завода "Красный металлист"). А в лесах Борисовского района активно действовало более сорока партизанских соединений и отрядов, в которых было не мало евреев. Отрядом N4 партизанской бригады им. Кирова командовал Петр Израилевич Гренадер. В его отряде насчитывалось 118 бойцов. Заметный след в партизанской борьбе на Борисовщине оставили также Моисей Пейсахович Прусак (бригада им. Щорса) и Рувим Львович Гольберг (бригада "Дяди Коли").

Захватчики предпринимали отчаянные попытки, чтобы покончить с партизанским движением, используя при этом крупные формирования карателей (на территории Борисовского района в 1942-44 проводились операции "Карл", "Весна", "Котбус", "Баклан" и др.), но все заканчивалось лишь гибелью мирного населения и сожжением деревень (не забудем, что и советская власть не чуралась таких же методов, уничтожив огнем в 1944 году население и жилища чеченских деревень Зумсой и Хайбах; останется в памяти и словосочетание Катынь-Хатынь).

76 населенных пунктов района были истреблены огнем, и многие из них так и не возродились из пепелищ. Особенно пострадали деревни Боровляны, Буденичи, Буденицкая Рудня, Беги, Волоки, Глыбочица, Замошье, Иканы, Корсаковичи, Лисино, Лютец, Осово, Селец, Скуплино, Уборок и многие другие. Всего в этих деревнях было сожжено 2909 крестьянских домов и 2038 зданий общественного назначения.

Среди сожженных селений не значится Черневка. Видимо, потому, что почти все ее жители, а это были в основном евреи, погибли в первые недели оккупации.

Ровно три года Борисов находился под игом оккупантов. 1 июля 1944 го войска 3 го Белорусского фронта (командующий - 38 летний генерал армии Иван Черняховский), форсировав Березину, освободили этот важный стратегический пункт. Вид города был ужасающим - предприятия, коммуникации, жилые дома лежали в развалинах. Впереди предстоял трудный путь возрождения из пепла.

Работа началась сразу. Не хватало мужских рук, а до победы было еще далеко. Борисовчане, находившиеся в эвакуации, начали возвращаться в родной город. В большинстве это были еврейские женщины (не мало из них уже овдовело), дети и старики. Многие не застали ни родственников, ни своих домов и прежних квартир. А вселиться в сохранившиеся жилища было порой непросто. Там жили другие люди и еще надо было что-то доказывать, а это осложнялось утратой соответствующих документов и исчезновением оставленных противнику архивов. Суды были завалены относящимися к праву на собственность дома жилищными и наследственными делами, которые нередко решались тенденциозно и неправомерно, особенно в случаях, когда в этом было заинтересовано государство. Тогда в суд направлялись лжесвидетели, которые утверждали, что спорное владение хотя и принадлежало когда-то истцу, однако впоследствии, после революции, было национализировано. Ярким примером может служить многомесячная тяжба двоюродных братьев Арона и Якова Мазо, лишившихся своего дома по ул. Дзержинского в результате обнаженной свидетельской подтасовки, очевидной для всех, даже для судьи, проживавшей до войны по соседству с истцами; теперь в этом доме магазин.

Впрочем, ложь побеждала не всегда. Долго судился с государством, отстаивая право на свой якобы национализированный дом и вернувшийся из эвакуации старый часовой мастер Мота Гользберг. Многочисленные решения низовых судов были неутешительными, и надежда уже покинула пребывавшего в глубоком отчаянии истца. Но неожиданно дело Гользберга было принято к рассмотрению по первой инстанции Верховным судом республики, который, после отмены всех прежних решений, злополучный иск удовлетворил. Тогда охваченный бурными эмоциями и обезумевший от счастья старик побежал на телеграф, чтобы в депеше к правительству излить свои чувства признательности и любви.

Исчезновение архивов вызвало у населения и множество других проблем, особенно при установлении продолжительности трудового стажа и размера заработка в предвоенное время, т.е. факторов, которые определяли величину пенсии.

...Но время шло. Все как-то обустраивались. Закончилась война, достигнутая неимоверной ценой победа спасла народы многих стран от пещерного рабства, а европейское еврейство от полного уничтожения. Но за слезами радости просматривалась и горечь неисчислимых потерь. Раны на сердце кровоточили долго и рубцевались медленно. В 1951 году, когда уже прошло шесть лет после победы, в Борисове показывали фильм польского режиссера Ванды Якубовской "Последний этап" - эмоциональное обличение нацистов на фоне лагеря смерти. В зрительном зале на всех сеансах возникал громкий плач. Это рыдали евреи.

Коснемся культурной жизни в Борисове, которая на протяжении столетий оставалась незаметной. Да и в чем она заключалась? Церковь, костел, синагога, корчма - вот места, где проводили свой досуг борисовчане.

Только в конце XIX века с развитием в городе сети светских общеобразовательных заведений, расширением книготорговли и появлением политических, театральных и спортивных кружков возникли первые тропинки на пути к культурному преобразованию. В городе стала звучать духовая музыка. Военные музыканты небольшого гарнизона (два кавалерийских полка), а также элегантные офицеры задавали тон вечернему и воскресному времяпровождению состоятельных горожан. Потом появился оркестр и в городском вольно-пожарном обществе. Иногда он играл в сосновом лесопарке "Батареи" (бывших редутах времен войны 1812 года), где периодически проводились народные гуляния и пикники.

Любопытно, что местом гуляний был и железнодорожный перрон, куда к прибытию пассажирских поездов стекалась молодежь поглазеть, как одета проезжающая публика, которая выходила из вагонов, чтобы подышать свежим воздухом или набрать кипятка. Стоянка поезда была сравнительно длительной, так как станция Борисов являлась в то время местом транзитной экипировки паровозов (железная дорога пролегла возле Борисова в 1871 году с вокзалом на правобережной Березине территории, которая впоследствии станет наиболее промышленной и обустроенной частью города).

Оживление культурной жизни, интерес к светской литературе коснулся и еврейской общины Борисова. На рубеже XIX-XX веков в городе открылось несколько частных еврейских мужских и женских училищ, где учащиеся получали начальное светское образование. Богатые родители стремились отдавать своих отпрысков в гимназии. А дети еврейской бедноты ограничивались знаниями, полученными в хедере, где предметами обучения были Тора, еврейские традиции, а также азы идиша и арифметического счета (преподавал все это один учитель, или меламед, который часто сам был малограмотным). Несколько лучшие знания давало детям бедняков специфическое учебное заведение талмуд-тора, но только потому, что там наряду с преобладающими религиозными предметами изучались в каком-то объеме и некоторые светские дисциплины. В Борисовской талмуд-торе их преподавали и квалифицированные учителя-неевреи, что было для подобных заведений чрезвычайной редкостью. Кирпичное здание талмуд-торы, находившейся рядом с синагогой "Хевре тылим", сохранилось - ул. Лопатина, 39.

Крутой подъем культурной жизни борисовчан-евреев наблюдался в первые годы советской власти. Бесплатное образование, появление государственных еврейских школ, доступных библиотек и отмена дискриминационных ограничений при поступлении в вузы усилили тягу бедных слоев молодежи к учебе, спорту, художественной самодеятельности.

В 20 х годах в городе стали популярными еврейская театральная труппа под руководством Гершеновича, а также еврейские драматические коллективы в школах, особенно драмкружок в семилетке N1 (руководитель Маркевич).

Привлекали публику и еврейские спектакли в клубе Промкооперации (бывш. синагоге по ул. Андреевской), которые ставил Р.Фридман.

Но наибольшим успехом у евреев пользовались заезжие знаменитости - Сиди Таль, Сара Фибих, Зиновий Шульман, Анна Гузик, Михаил Эпельбаум и др. Время от времени в Борисов приезжал из Минска Государственный еврейский театр с его великолепной труппой, куда входили выдающиеся актеры Абрам Треппель, Моисей Сокол, Марк Моин, Борух Ямпольский, Юдиф Арончик. На сценах города ставились "Колдунья", "Тевье-Молочник", "Стем-пеню", "Гирш Лекерт", "Фрейлехс", "Гершеле Острополер" и многие другие музыкально-драматические произведения еврейской классики и фольклора.

Но, начиная с 1930 года, еврейская культура стала постепенно заглушаться, а с 1937 го и откровенно преследоваться. Оставшиеся в Борисове две еврейские школы "по просьбам родителей" были преобразованы в русские с прежним учительским коллективом, но без его переподготовки (преподаватель Белкина выговаривала своей ученице: -"Меня не обманешь, хотя ты хитрый, как фукс").

В 1949 м из государственных структур Белорусской республики были выброшены последние крохи еврейского наследия. Арестовали литераторов, разогнали театр, закрыли единственную в республике газету на языке идиш "Октобер", а еврейский шрифт в типографиях уничтожили. Зато в оставшихся газетах на государственных языках замелькали характерные еврейские фамилии, поливаемые помоями и клеветой. Начиналась государственная антисемитская кампания против так называемых безродных космополитов, которых обвиняли в отсутствии патриотизма и низкопоклонстве перед Западом...

Психологически страшным оказалось для евреев чудовищное "дело убийц в белых халатах", которое всколыхнуло всю страну, и его последствия начали приобретать зримые черты. Из Минска в Борисов прибыла тогда группа гебистов со специальным заданием - изгнать евреев из структур местной власти, что и было сделано.

- В чем моя вина? - сокрушенно вопрошал тогда многолетний секретарь горисполкома И. Гутин, человек, уважаемый всеми.

Первый секретарь горкома партии А. Гурский отвечал ему в приватном разговоре:

- Время сейчас такое, Исаак Давидович, но долго оно не продлится.

Вероятно, это были лишь успокоительные словеса, но главный в городе коммунист оказался прав. Горькими и неподдельными слезами вместе со всей страной оплакивали евреи смерть "вождя и учителя", не заметив тогда, что агония обреченного совпала с Пуримом , радостным иудейским праздником в честь спасения евреев от древнего персидского головореза Амана. Но чуть позже уже напрашивалось дополнение: "...и советского тирана Сталина". Это была судьбоносная весна 1953 го!..

А процессы жизни следовали своим чередом. Работали фабрики и заводы, возводились дома. К восстановительным работам широко привлекались военнопленные. Часть из них грузовиком каждое утро привозили на улицу Орджоникидзе, где у всех на виду они построили огромный двухэтажный особняк для одной семьи - партийного руководителя города Николая Покровского (это было то время, когда тысячи других семей ютились в тесных комнатушках общежитий и развалюхах-времянках).

Город строился и расширялся. Если за довоенное советское время были построены только два заметных предприятия (новая спичфабрика и канифольный завод), то после войны в Борисове возникли крупные промышленные районы с предприятиями самого разного профиля, в т.ч. заводы автотракторного электрооборудования, автогидроусилителей, авиационного приборостроения, агрегатов к сельхозтехнике, медицинских препаратов, пластмасс, полимерной тары, бытовой химии и пр. Получили развитие и традиционные в городе отрасли: деревообрабатывающая, стекольная, пищевая промышленность. Наладился выпуск музыкальных инструментов (в т.ч. пианино), эмалированной и хрустальной посуды, а также многого другого. Между прочим, спичфабрика им. Кирова до распада Советского Союза была самой крупной в мире по количеству выпускаемых спичек (2,3 миллиарда коробков в год).

В истории послевоенного восстановления и последующего развития промышленности города оставили заметный след многие высококлассные специалисты, в числе которых следовало бы назвать главных инженеров крупнейших предприятий Михаила Гинзбурга, Давида Шабуна, Самуила Дименштейна, Арнольда Сыркина, Феликса Нюренберга...

Границы Борисова продолжают расширяться, и его территория уже превысила 4,5 тысячи гектаров, а число промышленных предприятий перевалило за 40.

Высокого уровня достигло развитие автомобильного транспорта, что, однако, привело к деградации водных перевозок. В течение столетий Борисов, как об этом рассказывали энциклопедии и справочники, располагал оживленной речной пристанью на Березине - важнейшей в свое время транспортНой артерии. Здесь осуществлялась перевозка пассажиров, транспортировка лесоматериалов, пищевых и всяких других товаров. Но в преддверии ХХI века говорить о пристани, которая многие годы являлась городской достопримечательностью, можно только в прошлом времени, потому что она окончательно захирела, флот передан Бобруйскому порту, а коммуникации и имущество, по горькому признанию ее начальника, старого речника Н.Жука, разбазарены и пропиты, ничего не осталось даже для музея.

Еще ранее прекратила свое существование и лодочная переправа (на троссовой тяге) через Березину. Более 50 лет она обеспечивала борисовчанам кратчайший пешеходный путь между старой и новой частями города, сокращая расстояние в два раза. Новоборисовский причал размещался по ул. 1 го Июля (бывш. Березинская), а к левобережному причалу вели старая дамба, начинавшаяся у спичфабрики "Виктория" (ныне завод агрегатов), и высокие шатающиеся мостки над болотом.

Транспортные потребности Борисова в настоящее время обеспечиваются достаточно оснащенной в техническом отношении железнодорожной станцией Борисов и несколькими грузовыми парками. Имеется и крупный автобусно-таксомоторный парк (заглядывая в историю, скажем, что общественный транспорт в виде единственного автобуса появился здесь в 1925 году).

В городе много учебных и культурно-просветительских заведений, в т.ч. великолепный дворец культуры и прекрасная библиотека, размещенная в специально построенном для нее четырехэтажном здании.

Борисов может похвастаться и новыми многоэтажными корпусами больниц, несколькими поликлиниками и штатом преданных своему делу квалифицированных врачей. Вот только скудность бюджетных ассигнований не позволяет медикам показать свою силу. Бедность оснащения ощущается во всем. Не хватает современной техники и лекарств. Больничный инвентарь и медицинский инструментарий оставляют желать лучшего. Компьютеры пока еще остаются мечтой. Приобрели как-то для одной из поликлиник несколько компьютеров, но их сразу украли.

Город имеет не очень разветвленную, но достаточную базу для развития спорта. Плавательный бассейн, несколько спортивных залов, большой стадион - всем этим по праву можно гордиться.

Есть и краеведческий музей, который, к сожалению, ютится в тесноте и обиде. Тем не менее, его сотрудники стремятся, в меру своих мизерных финансовых возможностей, хранить историю своего города и отражать ее в экспонатах, хотя экспозиции нередко бывают однобокими и о многом умалчивают. В эпоху гласности в музее появился интерес и к еврейской истории. Когда-то каждый второй дом в Борисове был помечен мезузами (иудаистскими ритуальными знаками в дверных проемах), но в советский период всякое представление о предметах еврейского быта было начисто утрачено. Музей пытается восполнить этот пробел и надеется на помощь просветительского общества "Свет меноры".

Любопытный факт. Первым директором музея, который открылся в 1950 году, был старый коммунист Юда Маневич. Вскоре его сняли. Кому-то показалась, что в музее доминирует экспозиция, посвященная борисовчанину Евелю Белявину, летчику, Герою Советского Союза, но еврею (Маневичу повезло, его не посадили, в отличие от московского фотографа Абрама Бройдо, которого в 1947 приговорили к 8 годам лагерей за проявление национализма - на витрине своего фотоателье он поместил в рекламных целях портрет Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Израиля Бескова). Но наступили другие времена, и музей, вернее его филиал в дер. Иканы, уже без боязни не пожалел средств, чтобы приобрести тематическую серию офортов "Минское гетто", созданных талантливым белорусским графиком и живописцем Лазарем Раном.

Много музеев действуют в городе на общественной основе. Они созданы на предприятиях и в учебных заведениях. Выделяются музей милосердности и мужества в медицинском училище, музей советско-афганской трагедии в гимназии N2, музей авиаполка "Нормандия-Неман" в средней школе N9, музей-выставка хрустального завода и не мало других. К сожалению, был ликвидирован и разбазарен прекрасный музей истории школы N1 - детище профессионального местного художника Николая Киселева.

Где живут борисовчане?

Интенсивное жилищное строительство в городе началось только после смерти "отца народов" с того места, где по иронии судьбы стоял он сам, отлитый в бетоне. То был старый стадион, который ликвидировали, а его территорию присоединили к улице Чапаева. В течение времени неузнаваемой стала эта одна из наиболее красивых и обустроенных городских магистралей, а за ней преобразились и некоторые другие улицы. Возникло несколько весьма крупных жилых массивов с многоэтажными, но, к сожалению, типовыми домами с квартирами от одной до четырех комнат (модификации можно сосчитать по пальцам). Это объясняется ограниченными финансовыми возможностями, но и свидетельствует об отсутствии какой-либо концепции по отношению к эстетике градостроительства.

Здесь нельзя не подчеркнуть, что государственные квартиры предоставлялись советским гражданам хотя и на условиях аренды, но бессрочно и с правом на обмен. Однако потребности в крыше над головой всегда и намного превышали возможности. Очередь на получение жилья растягивалась на многие годы. Острота проблемы порождала злоупотребления и бесчисленные жалобы. Тем не менее, произвол градоначальников при распределении жилья оставался безнаказанным даже тогда, когда нарушение жилищного законодательства было очевидным, как, например, в таком любопытном случае. В 1962 году один борисовчанин после девяти лет пребывания в очереди был исключен из нее с объяснением: "Может с семьей поселиться у тещи, имеющей собственный дом". Четко выраженного своего лица город еще не приобрел. Многие вопросы архитектуры и отвода земель решались волюнтаристскими указаниями, непродуманно, без учета истории и перспективы. Вот несколько наглядных примеров.

В городе возле Воскресенского собора находится так называемый Дом казначейства, построенный в 1807 году. Это первое каменное здание в Борисове (в период войны 1812 г. там находился госпиталь), и оно, естественно, является памятником и охраняется государством, о чем и сказано на охранном знаке, висящем на фасаде. Но где-то в конце 80 х руководителю районНой кооперативной торговли Ивану Слижевскому для строительства нового магазина приглянулось место, вплотную прилегающее к этому историческому строению. Легко было понять возмущение тогдашнего главного архитектора Минской области Е.Ковалевского, который, узнав об уже начавшихся работах, решил своей властью воспрепятствовать этому безобразному замыслу. На помощь пришли также общественность и местная пресса, ведь памятников седой старины в городе уже почти не осталось. Но, опираясь на поддержку районной партийной власти, победил райкинский всесильный "туаровед". С очевидным даже для ребенка нарушением всех строительных правил магазин был построен, наглухо прикрыв несколько окон достопамятного дома (в нем расположен Пригородный сельский совет), и теперь его внутренние помещения восточной стороны лишены дневного света, а внешний облик изуродован. Вероятно, о Слижевском можно было здесь и промолчать, но это было бы несправедливо: народ должен знать своих геростратов.

А чем же еще, если не близорукостью архитекторов и проектировщиков можно объяснить необдуманную реконструкцию здания Большой синагоги, что устранило всю общепризнанную красоту главного фасада?

Возникают и другие вопросы. Например, почему территорию завода медпрепаратов разделила городская улица, а вторая очередь завода "Автогидроусилитель" отдалена от первой на сотни метров? И почему автобусно-таксомоторный парк и автовокзал, составляющих единое предприятие, разделили зданием городской типографии?

Отсутствие предвидения, столь необходимого в градостроительстве, приводит и к более печальным результатам. Этим в значительной степени объясняется диспропорция в темпах возведения новых домов и развитии водопроводной системы. Мощность скважин и соответствующих сооружений не согласуется с потребностью города, и поэтому вода, особенно летом, во многие жилые дома подается по графику, что создает удручающие ситуации. А ведь Борисов расположен отнюдь не в безводной пустыне.

Слабо развита и канализационная сеть. Дворовые туалеты-скворечники, лишенные элементарного сантехнического оснащения, остаются непременным атрибутом большинства одноэтажных домостроений.

Центральные улицы города заасфальтированы, но многие выглядят такими же неприглядными, как и сто лет назад.

Город газифицирован, но сеть природного газа в частном секторе развивается крайне медленно.

Несколько быстрее происходит телефонизация, но длинная очередь на установку квартирных телефонов будет ликвидирована не скоро. Заметим при этом, что первые телефоны появились в городе в 1899 году.

Борисов имеет неплохой парк культуры и отдыха, обустроенный танцевальной площадкой, аттракционами, небольшим клубом. Однако зеленое строительство в городе заслуживает серьезных нареканий. Создается впечатление, что строится меньше, чем уничтожается.

Не войной и не ураганом, а бездарным или равнодушным городским руководством уничтожен когда-то очень оживленный и уютный парк по ул. Дзержинского. Это был основанный в 1910 году по инициативе священника Николая Фалевича первый в Борисове городской сад, названный большевиками парком Освобождения. Нет сегодня и парков, обустроенных на заре текущего столетия рядом со спичечной фабрикой и хрустальным (стекольным) заводом. Не постеснялись вырубить даже мемориальный Парк Победы, посаженный на комсомольских субботниках много лет назад возле клуба лесохимзавода. Выходит, уничтожили четыре парка в индустриальном городе, где, казалось бы, каждое деревце должно всемерно оберегаться и цениться на вес золота.

В 1989 г. борисовчане с грустью наблюдали, как спиливалась столетняя аллея тополей по ул. Ленинской. Причина - опасность падения старых деревьев на жилые дома. Действительно, такая опасность при сильном ветре не исключалась и поэтому напрашивалась фитоэкспертиза (возможно, не все деревья имели патологические изъяны), но обошлись и без нее: уж если пилить, то все подряд. Улица сразу потеряла свой привлекательный вид.

Памятен и другой возмутительный случай. По ул. Строителей уничтожили молодой сквер только потому, что на его месте радетелям чистого воздуха захотелось построить здание санитарно-эпидемиологической станции (в связи с этим невольно возникает облик главного городского санитарного врача Александра Спиркова, но только ли ему неведома библейская мольба "Спаси и сохрани"?).

В 1998 году в Борисове шумно отметили 70 летие Парка культуры и отдыха. Панихиду по уничтоженным паркам и скверам не отслужил никто. Не было и тризны.

Однако, может быть, взамен вырубленных были созданы новые парки и скверы? Ответа не слышно. Безразличие местного градоначальства к зеленому другу иногда вызывает стихийные бунты населения. Жильцы дома N11 по ул. 8 Марта и дома N12 по ул. Пушкинской силой заставили отодвинуть от их двора строительную площадку, отведенную для возведения нового здания, потому что затеянное строительство влекло за собой уничтожение зеленых насаждений и разрушительно задевало устоявшуюся инфраструктуру жилого массива.

Несмотря на назойливые уговоры, воспрепятствовали новой стройке в своем дворе и не пожелавшие расстаться с густой зеленью жильцы нескольких многоквартирных домов (NN 50, 52 и др.) по ул. Чапаева.

Облагоразумят ли подобные случаи чиновников, занимающихся отводом земель для новых объектов? Видимо, неблагополучная экология их мало интересует. Осенью 1998 года вырубили вековые деревья на территории бывшей инфекционной больницы по ул. Нормандии-Неман.

В городе имелось несколько фонтанов. Если не считать разрушенного войной фонтана, располагавшегося у санатория для коммунистов в городском предместье Старо-Борисов (то была художественная композиция на темы русских былин), наиболее красивый, "мальчик среди рыбок", находился в парке хрустального завода. Это чудное архитектурное сооружение в 1971 году уничтожили хулиганы. Засыпали и фонтан у входа в музыкальную школу. После этого планировалось обустроить фонтанами территорию возле железнодорожного и автобусного вокзалов, а также у клуба спичфабрики, но осуществить эти задумки не удалось. Единственный фонтан, который сохранился, находится рядом с городским Дворцом культуры, но его включают только по большим праздникам.

Борисов - один из крупнейших промышленных центров республики, и, казалось бы, вопросы экологии и охраны природы должны всегда находиться под неусыпным вниманием и беспрестанным контролем. Но в Советском Союзе всегда эта сфера считалась второстепенной, что привело к плачевным результатам, которые видны невооруженным глазом повсеместно, в т.ч. и в Борисовском районе, где положение усугубилось еще и Чернобыльской трагедией, задевшей территорию нескольких сельсоветов.

Старожилы Борисова еще помнят то время, когда город был наводнен разнообразием птиц. Ласточки гнездились чуть ли не под каждым окном. А теперь и воробья не всегда встретишь. Мозолят глаза лишь вороны и голуби.

К сожалению, и с окрестной природой не все в порядке. Борисовский район - один из самых лесистых в республике, и крупные заготовки деловой древесины здесь производятся с давних пор. Но не секрет, что забота о восполнении лесных ресурсов тут не в состоянии противостоять криминалу: за взятку или втихаря можно вырубить любую приглянувшуюся делянку.

О судьбе городских парков уже говорилось. Но было время, когда и окрестности Борисова привлекали внимание садово-парковой архитектурой, оставленной помещиками. Однако об идиллических деревенских красотах в Старо-Борисове, Скуплино, Козыреве, Зембине, Деделовичах, Крацевичах, Забашевичах не осталось и воспоминаний - все вырублено фашистскими оккупантами или пришло в запустенье как обременительное для советских хозяйственников излишество.

Было время, когда окрестности Борисова могли похвастаться великолепно обустроенными парками на помещичьих землях в Старо-Борисове, Зембине, Козыреве, Деделовичах, Забашевичах... С помещиками расправились, а живопись аллей и цветников сочли ненужным излишеством. Прошли годы, и то же произошло почти со всеми парками города.

Изменилась до неузнаваемости и фауна местных лесов. Если не в столь отдаленные времена там в избытке водились лисицы, белки, куницы, горностаи, тетерева, глухари, то теперь только бывалый и очень везучий охотник может мечтать о ком-либо из них. Давно забыто то время, когда куропатку или рябчика можно было заказать в любом захудалом трактире. Стали редкостью бобры и выдры, а если говорить о рыбе, которой в довоенные годы Березина кишела и заваливала рынок (щуки, окуни, язи, лещи, сомы, налимы и даже стерлядь), то теперь здесь почти все отравлено промышленными стоками или истреблено браконьерами. Товарной рыбы нет. Хорошо, если удачливый рыбак, просидев полсуток с удочками где-либо вдали от города, порадует семью домашней ухой или жареной мелочью. Крупная рыба - редкость.

Когда-то наиболее оживленными местами в Борисове был рынок, которому уже более 300 лет, и прилегающие к нему улицы, где находились присутственные учреждения, богоугодные заведения и корчма. В советское время центр переместился в Ново-Борисов, т.е. в правобережную часть города. Теперь это большая красивая, вымощенная бетонными плитами площадь, которую окружают привлекательные административные здания, в том числе и сверкающий белизной дом городского Совета (к сожалению, многоэтажки, находящиеся за пределами площади, не столь ухожены: удручают обляпанные смолой стены, облезлая краска, неприглядная пестрота самодельных сооружений на балконах и лоджиях).

Как и во всех городах республики, Центральная площадь Борисова тоже украшена привычным памятником. Отлитая в бронзе фигура вождя мирового пролетариата впечатляет, тем более, что ее автором является борисовчанин, выдающийся белорусский скульптор Анатолий Аникейчик, потрудившийся для своего родного города в поте лица. Внимание на монументе привлекает и хрестоматийный лозунг: "Вся власть Советам!"

Этот призыв не потерял своей актуальности, особенно для убеленных серебром и обремененных возрастными болячками ветеранов-коммунистов, которые время от времени приходят к памятнику с цветами, чтобы, вспомнив об утраченных идеалах, в очередной раз предать анафеме тех, кто отрекся от единственно верной религии - марксизма-ленинизма.

Неподалеку от площади, рядом со зданием библиотеки воздвигнут и другой памятник, представляющий собой невзрачный могильный камень с перечнем фамилий земляков, удостоенных высокого звания Героя Советского Союза. Таких фамилий десять. Указаны и годы жизни или только год рождения. Уходит Герой в мир иной, и тогда появляется мастер с зубильцем... Надгробием живым назвал это несуразное сооружение авторитетный борисовский художник Сурен Мирзоян. Но очень скоро зубильце уже не понадобится.

А вот о памятнике, стоящем немного поодаль и украшающем мемориальный сквер, ничего плохого не скажешь. Его автор Н.Рыженков, работы которого широко известны, и одна из них - это стела в Борисове с барельефным изображением измученных, но непокоренных советских воинов, оказавшихся в фашистском плену. Памятник установлен на месте лагеря, где погибло около 10 тысяч советских военнопленных. Здесь горит Вечный огонь.

Есть в Борисове и много других памятников и мемориальных знаков, имеющих общественное значение. Почти все они связаны с минувшей войной и сооружены на средства государства или предприятий. И только один памятник сооружен по инициативе и на пожертвования населения - обелиск у оврага, где были расстреляны узники гетто.

Особого почтения к памятникам в городе не наблюдается. Нет спасения от хулиганствующей шпаны и охотников за цветными металлами, которые пользуются широким спросом. В 1995 году судили некоего отнюдь не умалишенного Валерия Ушакова 25 лет, который пытался с помощью мотоблока сорвать 150-килограммового бронзового орла с памятника воинам, павшим в сражениях с армией Наполеона. Но, как правило, подобный вандализм остается безнаказанным, хотя проявляется нередко: разбили мемориальные доски скульптору Аникейчику, героям войны Рубену Ибаррури и Павлу Раку, украли и продали бронзовую звезду, окаймляющую "Вечный огонь" (хорошо, что милиция смогла разыскать ее до переплавки), неоднократно сбрасывали с постамента памятные знаки на Батареях - мемориальном лесопарке времен войны 1812 года.

Нет надлежащего внимания и к кладбищам, где тоже воруют, ломают, бесчинствуют, пасут скот. Это объясняется трудностями в экономике, но не только. И в лучшие времена не было порядка в похоронном деле: могилы не нумеровались и не регистрировались, благоустройство ограничивалось лишь ремонтом забора и мелкими косметическими работами.

Вопиющих примеров похабного отношения к местам захоронений не мало. Особенно возмущает их безосновательное уничтожение, как это случилось с могилой выдающегося краеведа, коллекционера и библиофила Ивана Колодеева. Он умер в 1914 году и с почестями был похоронен в своей усадьбе. Но большевистская власть не стала терпеть могилу помещика вне кладбища и сравняла ее с землей (в 1974 году ее случайно обнаружили строители, но ничего не предприняли, и теперь на останках Колодеева стоит фундаментальное здание механического цеха спичечной фабрики).

В начале 80 х годов было уничтожено кладбище немецких военнопленных по ул. Люси Чаловской. На его территории построили несколько многоэтажек. Вопреки международной конвенции о военнопленных, положенного в таких случаях перезахоронения не производилось, и дома строились на костях (котлованы под фундамент превратились тогда в Клондайк: десятки мародеров копошились в раздробленных экскаваторами скелетах, пытаясь найти золотую коронку или кольцо). Помнится случай: когда приблизительно в 1994 м депутат городского Совета Геннадий Щербинин предложил установить на месте бывшего кладбища мемориальный крест, то эта идея была отвергнута большинством депутатов без обсуждения.

Но, к слову, заметим, что незваным солдатам Наполеоновской армии, погибшим при знаменитой Березинской переправе в 1812 году, памятник установили. По просьбе французских общественников и за их средства. Он открыт 16 ноября 1997 года близ Борисова, памятник побежденным, привлекающий своим изяществом и великолепием (автор - белорусский скульптор И.Мисько). А невдалеке, в прославленной деревне Студенка, стоят два убожества - памятники победителям. Хорошо, что еще успели заново и прилично восстановить кем-то разрушенный монумент, который в память о погибших российских воинах был воздвигнут еще в 1913 году (спасибо коммунисту и партфункционеру В.Глоду, инициатору его восстановления; наверно, решил покаяться за причастность к проделкам с Домом казначейства).

Борисов имеет теперь восемь кладбищ, в т.ч. два еврейских, одно католическое и одно старообрядческое. Три из указанных кладбищ находятся за пределами городской черты. Кроме того, в городе имеется мемориал с захоронениями советских воинов, расположенный по ул. Дымки, рядом с военным госпиталем. Это живописное место облюбовали богачи, виллы которых уже вплотную приблизились к покойникам.

Следует также вспомнить и захоронения городской большевистской элиты 20 х годов. Этот почетный могильник был создан в парке спичечной фабрики, но хоронили там лишь в первые годы советской власти. Парка уже нет, на его месте возник жилой массив. Убрали и "пантеон". Останки старых большевиков под звуки траурной музыки перезахоронили в общую могилу по ул. Гончарной и установили памятную стелу. Мало что известно о тех, кто покоится под этим памятником. На нем всего четыре фамилии (Яговдик, Каем, Селицкий, Лемукович), да и те без имен. Остальные забыты и обозначены универсальным словосочетанием "и другие". А ведь хоронили с музыкой и цветами, произносили плаксивые речи и обещали помнить. Но казенная память недолговечна.

Еврейские кладбища расположены на северной окраине старой части города по Агрономическому переулку и в южной части Ново-Борисова по ул. Константина Заслонова (бывш. Кладбищенская).

Самое древнее еврейское кладбище находилось по ул. Полынской (теперь это приблизительно то место по нечетной стороне ул. Дзержинского, которое примыкает к ул. Парашютистов), но в 1930 году все захоронения оттуда были перенесены на другое кладбище, что на севере города. Еврейские женщины сшили для этой цели белые мешки, а руководил перезахоронением старик по фамилии Мазо.

Нынче кладбище по Агрономическому переулку состоит из двух частей. Одна часть - это хаотично расположенные старые захоронения XIX века и первой половины (до 1941 г.) XX столетия с традиционными для того времени надгробными камнями. Надписи на них сделаны на иврите или идише, согласно религиозным канонам, но читаются они сегодня с трудом. Другая часть - это захороненения последующего периода, в современных нерелигиозных традициях: надписи на памятниках сделаны, как правило, по-русски, указаны даты жизни, имеются портреты.

В годы фашистской оккупации еврейские кладбища подверглись глумлению и разграблению, похищенные надгробия использовались в качестве строительного материала. Да и в наше время случается нечто подобное. В 1992 году на новоборисовском еврейском кладбище неизвестные вандалы сбросили с постаментов и разбили более 70 памятников, оставив сделанный мелом нестареющий императив спасать Россию.

Такой же случай произошел и в соседнем Березинском районе, где летом 1998 года негодяи, начитавшись, вероятно, подстрекательской черносотенской "Славянской газеты", под покровом ночи разрушили на кладбище 46 еврейских памятников. Правда, в отличие от Борисова, березинские власти предприняли посильные меры для ликвидации следов вандализма, что невольно напомнило о президенте Франции Франсуа Миттеране, который в 1990 году шествовал во главе демонстрации в знак протеста по поводу осквернения еврейской могилы.

Элементарный порядок на своих кладбищах старается поддерживать еврейская общественность. В 1995 году общество "Свет меноры" на средства, собранные председателем его правления Борисом Гитлиным, произвело паспортизацию кладбища, что в старой части города. Каждое послевоенное захоронение (старые надгробия из-за отсутствия специалиста расшифровать не удалось) было нанесено на план, составлен алфавитный именной список усопших с указанием номера их могилы, что позволяет ее быстро отыскать.

Но, как уже было сказано, состояние еврейских и всех остальных борисовских кладбищ оставляет желать лучшего. Что касается сельских еврейских кладбищ (в Борисовском районе таких осталось два - в Зембине и Черневке, селениях, где евреев уже давно нет), то о них, чтобы не разжигать эмоции, лучше промолчать. А если и скажешь, то контраргумент будет неотразимым: живым бы помочь, а покойники подождут, ибо кушать не просят...

Впрочем, то же можно сказать и о некоторых нееврейских погостах. Католическое кладбище в дер. Деделовичи славилось когда-то убранством и удивительной красотой надгробий. Сегодня от этого остались лишь рукотворные руины. Выходит, что не только мертвые, но и живые срама не имут.

А как в других странах? Вот пример для размышлений: в китайском городе Харбине евреи давно уже не живут, но осталось еврейское кладбище, оно ухожено и присматривается муниципальным работником (правда, сведениями о кладбищах в других городах коммунистического Китая автор не располагает).

В 1997 году издательство "Белорусская энциклопедия" выпустило фундаментальную справочную книгу "ПАМЯЦЬ. Барысаў. Барысаўскi раён" (объем 65 усл. печатных листов, 800 стр., тираж 5000 экз.; при дальнейших упоминаниях - "Памяць"). Это коллективный труд ученых и краеведов, которых всемерно поддерживала городская власть и местная общественность. Особая и несомненная заслуга принадлежит здесь составителю книги Жанне Гилевич, бывшей в течение многих лет директором Борисовского краеведческого музея.

Издание историко-документальной хроники Борисова явилось знаменательной вехой в культурной жизни города и вызвало значительный интерес. Действительно, значение такого иллюстрированного справочника трудно переоценить, так как это кладезь сведений в широком диапазоне, охватывающем длинный путь развития древнего города и его окрестностей.

Лейтмотив книги - люди, те, кто оставил в истории Борисова заметный след. Их облик запечатлен в многочисленных фотоснимках, а труд и дела отражены в интересных очерках и заметках. Книга содержит несколько мартирологов, призванных сохранить память о жертвах сталинского террора, фашистских зверств, а также о воинах, партизанах и подпольщиках, отдавших свои жизни в борьбе с гитлеровскими захватчиками.

В подготовке книги приняло участие и просветительское общество "Свет меноры", благодаря чему там представлены и кое-какие сведения, относящиеся исключительно к еврейству.

К сожалению, книга не лишена досадных ошибок, упущений и спорных оценок. В ней обнаруживаются искажения, неточности и недомолвки. Но, тем не менее, все это не перечеркивает значимости примечательного коллективного творения, не имеющего аналога в истории города.

Борисов!.. Или любое другое селение, откуда твои корни, где ты родился, жил - его из твоей памяти не выветрит даже самый глубокий склероз. Даже оказавшись где-то вдали, ты не потеряешь интерес к родному краю, будешь радоваться встрече с земляками, их письмам и телефонным звонкам, будешь мысленно ощущать вместе с ними их успехи и проблемы. И не кажется странным, что даже из других континентов, преодолев тысячи километров, в Борисов приезжают люди только для того, чтобы увидеть близкий душе уголок, повстречаться с давними друзьями и поклониться могилам предков. Родной край - это словно родной ребенок, которого любишь, даже если он некрасив и неуклюж.

В этих сумбурных заметках, написанных в 1998 году, автор стремился отдельными штрихами создать эскиз своего родного города, избегая при этом славословия, так как слащавый панегирик всегда вызывает сомнение в его достоверности. Кроме того, нелицеприятные страницы истории тоже имеют свою ценность, потому что учат новые поколения избегать ошибок прошлого. Не являясь писателем и мастером художественного слова, автор ни в коей мере не претендовал на изящество литературной словесности (на что указывает, в частности, чрезмерное использование скобок), а всего лишь старался преподнести фактографический материал, в большей мере тот, которого не достает в упоминавшейся книге "Памяць".

Борисов - город с богатым и интересным прошлым. Борисов - родина многих именитых белорусов (книга "Памяць" пестрит фамилиями известных ученых, писателей, актеров, художников, новаторов, героев войны). Борисов - город, где жило и живет множество добрых и замечательных тружеников, которые по праву заслуживают уважения и гордости. О таком городе хотелось бы говорить только высоким и светлым слогом. Но не замечать теней и заниматься лакировкой означало бы притвориться слепым и грешить против правды, злоупотребляя доверием читателя. Стоит ли, например, закрывать глаза на огромные смоляные пятна, обезображивающие стены многоэтажек? Это результат непростительной небрежности при ремонте крыш, с чем вряд ли бы стали мириться в другой стране. Или как, в частности, не спросить, зачем понадобилось на строениях XIX века уничтожать балконы с чугунными или коваными ажурными решетками, представляющими не только эстетическую, но и, возможно, историческую ценность (осталось 5 не самых красивых балконов, а было около 15)? Или как объяснить такое пренебрежение к творчеству архитектора, если безнаказанно допускается самодеятельное изувечивание главных фасадов путем самовольных переделок и перекрасок лоджий и балконов?

А разве можно в условиях бедности одобрить безмолвие властей при нашествии грабителей и мародеров на временно освобождающиеся старинные дома (стоило только переселиться в новые места комбинату надомного труда и инфекционной больнице, как их бывшие здания были обезображены и безжалостно опустошены соседями до последней нитки, остались только голые стены - без полов и потолков, дверей и окон).

На фоне глобальных проблем, в условиях экономического обвала и умопомрачительной инфляции все упомянутые факты кое-кому может показаться сущими и смешными пустяками. Действительно, замена неисправного крана над кухонной раковиной никаких сложностей, на первый взгляд, не представляет. Но если для этого из-за прогнивших промежуточных вентилей требуется перекрыть воду во всем многоквартирном государственном доме, что в Борисове случается не так уж редко, то смешного здесь мало.

Еще более грустно становится, когда читаешь городские газеты. Разумеется, приятно узнавать от них благие вести: открываются великолепные магазины, поликлиники, аптеки, проводятся интересные вечера, конкурсы, читательские конференции, концерты... Но мельтешат и сообщения, вызывающие острую душевную боль.

"Новая Борисовская газета" систематически публикует городскую блиц-статистику. Вот демографические сведения за последнюю неделю марта 1998 года, взятые из этой газеты N14(61): родилось 10 мальчиков и 12 девочек; умерло 48 человек; зарегистрировано 10 браков и оформлено 20 разводов. В ту же неделю, как сообщается там же, в городе выявлено 11 заболеваний сифилисом и 3 заболевания гонореей. Кроме того, помещено в вытрезвитель (любопытно, в каких еще странах есть такие специализированные учреждения?) 66 мужчин и 2 женщины.

Вызывает шок и криминальная ситуация в Борисове. В 1997 году было зарегистрировано 2633 преступления (больше, чем в 1996 м), т.е. 150,5 на 10 тысяч населения. Тяжких злодеяний, т.е. убийств, разбойных нападений, грабежей и т.п., совершено в 1997 м аж 1114, а это увеличение по сравнению с предыдущим годом почти в два раза.

Общество хворает, и кризис пока еще не преодолен. Разумеется, негативные явления и процессы, которые наблюдаются в Борисове, присущи не только этому городу. И вряд ли сегодня стоит искать виновных, можно запутаться в поисках. Лопнул, но серьезно осложнился нарыв, созревавший 70 лет. Эксперимент, сотворивший страну Абсурдию, не удался. Но, тем не менее, предаваться панике и повальному очернительству всего и всякого не стоит. Глупо оспаривать те преобразования, которые принесла Борисову советская власть. Были плевелы, были и зерна. Но будем откровенны и признаем: на фоне развития стран Запада, в т.ч. и лежавшей в развалинах поверженной Германии, достижения Страны Советов выглядят более, чем скромно. Тоталитарный режим, распределительная система и соцсоревнование, как показывает мировой опыт, к процветанию народа не ведут. Это поймет каждый, кто серьезно задумается над вопросом, почему богатейшая по своим ресурсам и промышленному потенциалу советская страна по уровню благосостояния оказалась в хвосте других западно-европейских государств.

И если после распада СССР жизнь его граждан резко осложнилась, то причины надо искать отнюдь не в демократии, сторонников которой теперь кое-кто, тоскуя по Сталину, обзывает дерьмократами. Но ругань не аргумент. Трудно птицам, оказавшимся на воле после многих лет пребывания в клетке. Вчерашние рабы еще не приспособились к свободе, и многие из них, ощущая дискомфорт, не прочь вернуть свой прежний статус. Понадобится Моисеев путь преодолений, но он обязательно будет пройден! Per aspera ad astra! Через тернии к звездам!

Пробегут годы, сменятся поколения, преобразуется менталитет народа, и кто-то напишет новую книгу о Борисове. Это будет уже совсем другая книга, о другом, но одноименном городе.

Останутся ли в Борисове евреи? Вероятно, останутся (а где их нет?). Ведь эпоха перестройки и гласности - да будут благословенны архитекторы демократических преобразований! - убрала жандарма, который был приставлен к каждому советскому гражанину, ликвидировала постыдный "железный занавес" и по-иному стала решать национальные проблемы. Правда, настораживают вести из России (например, злодейское убийство яркого демократа Старовойтовой и сокрушительная победа красно-коричневых на выборах 1998 года), но надежда на традиционную толерантность Беларуси остается. И хотя рецидивы прошлого время от времени возникают и в этой республике (так, в Борисове в сентябре 1997 года группа желторотого хулиганья своими юдофобскими выходками пыталась сорвать учебный день в еврейской воскресной школе), хотелось бы полагать, что возврата к большевистской инквизиции и политике государственного антисемитизма не будет. В городе продолжает работу общество "Свет меноры", действуют еврейский культурный центр, воскресная школа и, что совсем уж удивительно, в 1998 году была предпринята попытка восстановления иудейской религиозной общины. Но, разумеется, прежней численности борисовские евреи уже не достигнут.

По переписи 1897 года в населении Борисова евреи составляли 51 процент (7722 человека из 15063). Семитские физиономии и вывески с характерными фамилиями встречались тогда на каждом шагу. Поэтому еврейская улица города выглядела широким проспектом. Но геноцид и государственный антисемитизм, а также появление на карте мира Государства Израиль принесли соответствующие плоды.

В 1989 году, когда тоже проводилась перепись населения, в Борисове проживало около двух тысяч евреев. Но к тому времени, с начала 70 х, когда ручеек эмиграции стал превращаться в бурный поток, не мало еврейских семей уже расстались с мачехой. Это были те, кому пришлось выслушать оскорбления и улюлюканье квасных патриотов, пройти лабиринт унизительных процедур и смириться с моральным и материальным грабежом. Их лишили гражданства и заработанной пенсии, у них отобрали дипломы и ордена, не позволяли брать с собой семейные реликвии (даже фотографии, если они были сделаны в дореволюционное время), а в кармане при выезде разрешили иметь всего 90 долларов на душу. А чего еще можно было ждать от государства, которое на протяжении десятилетий тщательно утаивало от собственного народа Всеобщую декларацию прав человека, принятую Организацией Объединенных Наций еще в 1948 году, и беззастенчиво попирало все, что она провозглашала?!

Но тех, кто стремился побыстрее расстаться с прелестями развитого социализма, ничто не пугало.

Большую часть евреев, несмотря на разглагольствование о национальном самосознании, привлекал благополучный и сытый великан Дядя Сэм, а не окруженный врагами огнедышащий малыш Израиль, но уехать тогда можно было только по израильской визе, что выдавалась лишь лицам, которые сами являлись евреями или находились с ними в близких родственных отношениях. Естественно, это обстоятельство надоумило многих прикрыться фиктивными браками, которые позволяли выбраться за рубеж и неевреям. А фиктивные разводы определенной категории еврейских супружеских пар позволяли урвать от гостеприимной исторической родины лишний кусок. Приехав в Израиль, смышленые супруги предъявляли приобретенное плутовским путем свидетельство о разводе, притворялись одиночками и получали два денежных пособия вместо одного. Разумеется, так поступали и поступают не все, но правду сказать надо.

Пик эмиграции, в т.ч. и по Борисову, пришелся на 1989-92 годы. Однако это уже были другие времена. Компартию лишили власти, и барьеры в ОВИРе стали постепенно исчезать. Но голоса из подворотни не умолкали. Журнал белорусских коммунистов "Политический собеседник" в N5 за 1990 год попрекал евреев-эмигрантов куском хлеба ("А кто же будет возвращать долг крестьянам?"). Вывод прозрачен: евреи объедали республику, не давая ничего взамен. И как тут не вспомнить фразу выдающегося русского религиозного мыслителя Николая Бердяева: "В основе антисемитизма лежит бездарность" (с этим перекликается изречение кого-то из мудрых англичан: "В Англии нет антисемитизма, потому что мы считаем себя не глупее евреев").

Население Борисова уже превысило 150 тысяч, а еврейская прослойка в нем составляет сегодня менее одного процента. Широкий еврейский проспект превратился в захудалый переулок. Но эмиграция не прекратилась, хотя и замедлилась. Где только не встретишь теперь евреев из Борисова - в Америке, Австралии, Азии - разбрелись по всему свету...

Уезжают евреи, эти неприкаянные потомки вечного скитальца Агасфера, мечущиеся по странам и континентам в поисках счастья, которое нередко, увы, оказывается всего лишь обольстительным миражом. Но по своему естеству люди хотят благопристойной жизни и вправе надеяться на благосклонность фортуны. И пусть судьба благоприятствует КАЖДОМУ, независимо от его лица - белорусской, русской, еврейской или кавказской национальности! Антисемитизм, русофобия, шовинизм и ксенофобия - какие еще явления в человеческом обществе могут быть более отвратительны?!

	Испанец, славянин или еврей -
	повсюду одинакова картина:
	гордыня чистокровности своей -
	святое утешение кретина.
		        	И.Губерман

© Александр Розенблюм